Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления - Ричард Тейлор Страница 14

С самого начала он охотно шел на контакт и был веселым. Долгие скучные дни за тяжелыми стальными дверями делают общительными даже самых закрытых собеседников. Уотсон сказал, что собирается признать себя виновным не в умышленном, а в непреднамеренном убийстве, заявив: «Действительно не помню, что произошло. Я не знал, кто я и где нахожусь».

Конечно, амнезия не считается смягчающим обстоятельством, поэтому он явно неправильно понял слова адвоката. В то время мы опирались на старый закон «Об убийствах» 1957 года, в котором использовалось понятие «обстоятельства, смягчающие наказание», чтобы защитить людей с когнитивными нарушениями от смертной казни за убийство. Хотя в 2009 году он был ужесточен и в него внесли пункт об обязательной постановке медицинского диагноза, в 2003 году Уотсону было достаточно продемонстрировать «ментальные отклонения», которые «значительно ослабляли» его ответственность.

(Конечно, после визитов в американские тюрьмы и больницы я хорошо знал, что в США только признание невменяемости спасло бы убийцу от жесткого приговора. В некоторых штатах Уотсону грозила бы смертная казнь.)

Действительно ли у мужчины были «ментальные отклонения»? Если да, то какие?

Преступник сказал, что пробыл в Белмарше два с половиной месяца. Он находился в тюремной больнице, что было стандартной мерой предосторожности, поскольку попытки самоубийства очень распространены среди убийц, содержащихся в учреждениях строго режима. Уотсон сказал, что большую часть времени спит, ест и читает, и признался, что чувствует себя хорошо. Мужчина был настроен оптимистично. «Я вижу свет в конце тоннеля», – сказал он мне.

Когда мы говорили о его семье, он сказал, что отец управлял ювелирным магазином в Сидкапе и что мать страдала депрессией. Уотсон родился в Дартфорде. «В детстве я не был нормальным, – сказал он. – Внутри меня кипела ненависть… Мне никогда не нравились рождественские подарки… Мне казалось, что внутри меня взрывается бомба».

«Интересно, это ошибка хайндсайта ^[20]?» – подумал я, зная, к чему в итоге это все привело.

Когда я спросил его о хобби, ответ меня насторожил. «Мне нравилось стрелять в животных на заднем дворе из пневматической винтовки, – сказал он. – У меня была большая коллекция оружия: ружей, пушечных ядер, снарядов и мачете».

Я подозревал, что во время взросления у него наблюдались проблемы, но это было уже слишком. Мне было тяжело сохранять спокойствие, убеждая его продолжать рассказ.

Он описал свою коллекцию: деактивированная винтовка «Ли-Энфилд», реплики пистолета-пулемета «Узи» и пневматического пистолета «Беретта» 92FS. У него также было национальное холодное оружие гуркхов под названием кукри, боевой нож Ка-Бар, штык времен Первой мировой войны, а еще множество изделий от фирмы «Бак Найвз» и канцелярских ножей. Уотсон сказал, что изменил устройство винтовки и сделал так, чтобы она стреляла холостыми патронами. Он приходил в восторг от своей коллекции использованных боеприпасов, включавшей как малокалиберные патроны, так и танковые снаряды. Еще он снабдил пневматические пистолеты специальными пружинами, чтобы повысить их мощность.

«Раньше я охотился на голубей, фазанов, скворцов, кроликов и крыс с помощью ловушек», – сказал он мне. Затем он добавил, что, обнаружив в западне еще живое животное, мог наблюдать за его страданиями или сразу пристрелить его. Один случай преступник считал особенно забавным: однажды он привязал живого кролика к скейтборду с закрепленной на нем петардой. Когда он поджег фитиль, кролик с огромной скоростью помчался по дороге, а затем взрыв «разнес его на куски». Уотсон также смеялся, рассказывая, как засунул живого голубя в сливную трубу, чтобы наблюдать, как птица умирает и разлагается. Другого он пнул, а затем «подбросил в воздух».

Уотсон сказал мне, что над ним издевались в младших классах школы Грейвзенда. Он был маленьким для своего возраста, а лицо было покрыто веснушками, что делало его легкой мишенью для жестоких одноклассников. По словам преступника, он был слишком наивным и дружелюбным и всегда давал друзьям игрушки, которые ему потом не возвращали. Его регулярно избивали перед началом занятий, и в восемь лет он начал прогуливать уроки.

В среднюю школу мальчик пошел в Сванскомбе, где травля продолжилась. Теперь, однако, он научился давать отпор, и его ответные избиения других детей зашли слишком далеко. Уотсон сказал, что ему нравилось причинять им боль и чувствовать себя лучше других.

После школы он получил специальность в области отделочных работ и устроился уборщиком трейлеров. Мужчина чистил и обрабатывал паром трейлеры и грузовики, но был несчастен, поскольку над ним издевался бригадир, который называл его маленьким куском дерьма. По словам преступника, глумления продолжались всю его профессиональную жизнь. В результате он часто пропускал работу и целый день катался на пароме из Грейвзенда в Тилбери и обратно.

После того как его уволили с работы за прогулы, он в возрасте 22 лет пошел в армию механиком. Во время обучения его однажды вытолкнули из грузовика. Другие новобранцы постоянно издевались над ним и саботировали его работу, однажды разобрав двигатель, который он только что починил. Из армии его уволили.

Уотсон безрассудно относился к своим обязанностям и, по его словам, часто не закручивал колесные гайки и занимался посторонними делами в рабочее время. Когда он работал грузчиком и случайно уронил стальной прут, бригадир стал смеяться над ним. Уотсон «повалил его с ног одним ударом», думая: «Будь я проклят, если позволю ему издеваться надо мной». За это его и уволили. Преступник сказал: «Все, чего мне хотелось, – это иметь работу, на которой никто не обращал бы на меня внимания. Я постоял за себя всего один раз».

После отделочных работ, литья под давлением и разгрузки машин он был безработным около года. Уотсон «потерял форму», много пил и расстался со своей девушкой. «Все пошло не так», – сказал он мне, но это было преуменьшением. Мужчина «баловался крэком, травкой, экстази, кокаином и амфетамином» и часто находился под кайфом.

Я спросил его о сексуальных предпочтениях. Он отрицал наличие интереса к садомазохизму, а также других фетишей и парафилий. Преступник говорил, что никогда не ходил в стриптиз-клубы, а когда я спросил, пользовался ли он когда-либо услугами проституток, он ответил: «Не помню».

Уотсон сказал, что в последнее время сидел в секс-чатах, но лгал женщинам, с которыми переписывался. «Я просто хотел встретить человека, который бы относился ко мне с уважением, вот и все, – сказал он. – Они думали, что я птица высокого полета, и говорили: “Ты очень милый”».

Его попытки восстановить свою самооценку были действительно отчаянными, если он чувствовал, что должен лгать девушкам из секс-чатов (это было до того, как в интернете появился контент для удовлетворения любых сексуальных предпочтений).