Управление Вселенной. Женщина и Вселенная - Сергей Расторгуев Страница 13

Могут ли во Вселенной свершаться события, которые не наблюдаемы самой Вселенной во всем ее разнообразии, в разнообразии всех ее миров? Очевидно, нет. За наблюдение отвечает Жизнь. Живешь, значит, наблюдаешь. Наблюдаешь камень, катящийся с горы, закат над морем, солнечное затмение, смеющуюся женщину, делящийся протон, куда-то торопящееся нейтрино. Живешь, значит, наблюдаешь. А раз наблюдаешь, значит, осознанно или неосознанно, но создаешь модели мира и управляешься этим моделями.

Жизнь в ответе за процесс наблюдения, ибо этот процесс гарантирует управляемость и нахождение Вселенной между двумя крайностями. Жизнь вечно наблюдает физический мир. Скрытая, неосознаваемая цель этого наблюдения — поиск управляющих команд. Поэтому-то человек лезет и в микромир и макромир. Он ищет там для себя команды. Он думает, что именно оттуда растут ноги его Богини. Поэтому-то человек и приписывает элементарным частицам одухотворенность. Для важничающего существа невозможно поверить в то, что он управляется обыкновенными бездушными электронами и камнями, катящимися с гор. Неужели они имеют на это право?

Жизнь — вечный Наблюдатель. Рефлексируя сама над собой, она наблюдает и себя тоже. И в той части, в которой она способна наблюдать себя, она и управляет собой. И не более. Это и есть самоуправление, которое среди прочего выражается в стойке, которую делает самец при виде текущей самки, в выстреле охотника при попадании в прицел бегущего кабана, в рыке, издаваемом оскаленной пастью, при приближении конкурента к куску мяса.

И получается, что каковы картины, такова и Жизнь.

И если вдруг исполнение команд становится тягостной обузой, то обузой становится роль наблюдателя, т. е. роль живого, т. е. того, кем управляют с помощью зрелищ. Покойником никто не командует. Командует он. Он собирает людей, он ведет их за собой на кладбище, он своей прожитой жизнью определяет их речи на своих поминках.

В конце-то концов, стремление к абсолютной власти над миром — это стремление к смерти. Это стремление к смерти вообще, потому что, в частности, это стремление приводит к смерти в себе Наблюдателя. Наблюдатель становится не нужным. А если не нужен наблюдатель, то не нужен и мир, даже если он завоеван.

— Ау! Где вы зрители, где вы наблюдатели?

Ибо только Наблюдатель, копающий ямы на берегу моря, способен откопать Трою, а, значит, и свидетельствовать о том, что она была, была вместе с Еленой Прекрасной и той любовью, благодаря которой были уничтожены тысячи людей.

Наблюдатель восстанавливает мир, более того, он даже восстанавливает чувства, он способен заново воссоздать любовь. Вот только для кого?

Они любили друг друга.

И как-то раз, когда он обладал ею в квартире друга, она заметила, что друг, на самом деле, никуда не ушел, а, спрятавшись, подсматривает за ними.

— Ну и пусть, — подумала она, — я же рядом с любимым. Значит, можно все!

Все мы смертны, и однажды ее любимый умер.

Для нее это была страшная трагедия. Просыпаясь утром, она все чаще и чаще задавала себе вопрос: а было ли это? А была ли такая любовь, или это все приснилось?

Потом она все больше и больше стала приходить к мысли, что ничего подобного и быть-то не могло на этом жалком свете, где на каждом углу нищие и бомжи, а дома холод и одиночество. И она сама — серая тень от вечернего фонаря на грязной дороге жизни.

Как-то раз она встретила свидетеля своей любви.

«Расскажи, что ты видел», — попросила она его.

И он рассказал. Рассказал то, отчего раньше она покраснела бы, застыдилась, распереживалась, что подобное, глубоко личное кто-то видел. А сейчас она слушала и плакала от счастья, что это было.

Это было, как было и есть небо над нами, земля под ногами, ветер вокруг нас, друзья рядом с нами, которые являются свидетелями всех наших радостей и горестей. И пусть потом, когда нам будет совсем плохо, они склонятся над нами и будут шептать красивые сказки о том, что все бывает на белом свете и нет такого, чего бы не было.

Точно так же поступают художники, рисующие любимых женщин. Полотно для того и существует, чтобы постоянно напоминать человеку: «Смотри! Вот такое бывает в жизни. И ты однажды это видел!»

Тем самым они запечатлевают в картинах, воспоминаниях команды, выданные Жизнью, исполнение которых придавало смысл всему существующему.

«Я это видел! Значит, когда-то соответствовал своему Зрелищу!»

Постоянное изменение среды не позволяет при повторении вчерашних команд получать один и тот же результат. Команды из прошлого соответствуют определенному времени и определенным состояниям души и тела Исполнителя. Слишком много условий. Слишком много «если», слишком много красных запретительных флажков. И поэтому Наблюдателю ничего не остается, как идти дальше, идти и искать свое Зрелище, свою Команду!

Иногда Смерть пытается управлять Наблюдателем и, став в позу Управляющего, шепчет: «Разрежь эту картину, брось в печку этот роман, уничтожь эти фотографии».

Стереть часть мира — это и значит впустить в мир бесовскую энергию разбегания. Она рвется, она подтачивает плотины, она через своих адептов пытается открыть себе ворота с помощью интригующего шёпота или убедительного внушения, типа:

— Неужели ты не понимаешь, что эта картина, нарисованная твоей рукой, не дает мне лететь дальше. Она привязывает меня к себе, а, значит, и к тебе. Я там твоя. А мне тяжело жить в раздвоении. Отпусти меня. Разрежь картину!