Сила самовнушения. Как наш разум влияет на тело. Наука и вымысел - Джо Марчант Страница 13

Капчук говорит, что идея ему по душе. «Я уверен, что людей залечили», – заявляет он и предлагает начать с патологических состояний, при которых показано длительное лечение, а сами лекарства продемонстрировали малую эффективность по сравнению с плацебо – например, с депрессии и боли. Всем желающим провести курс плацебо и только потом, если будет нужно, перейти к активным препаратам.

Однако он сомневается, что эту идею подхватят врачи. Он говорит, что иногда спрашивает у них на лекциях, назначили бы они, не скрывая этого от пациента, плацебо, существуй неопровержимое доказательство его действенности при определенном заболевании. «Никто не поднял руку». Один из таких скептиков – Эдзард Эрнст, профессор альтернативной медицины из Эксетерского университета, Соединенное Королевство. Он выступает против методов с недоказанной эффективностью – той же гомеопатии. Он говорит, что не одобряет идеи открытого применения плацебо, даже если показано, что оно помогает. «Необходимо усиливать эффект плацебо, сочетая его с настоящими лекарственными препаратами», – объясняет он ^{43}. Если ограничить лечение приемом плацебо, то пациенты лишатся дополнительного терапевтического эффекта от активных веществ.

Безусловно, это правильно при острых состояниях, когда эффективность лекарств доказана. Если у моего сына тяжелое инфекционное заболевание, я дам ему антибиотики, а не фиктивную таблетку. Однако Капчук утверждает, что в некоторых случаях – при болях, депрессии, СРК – плацебо помогает не меньше лекарств и может избавить людей от неприятных побочных эффектов вроде аддикции. «Я надеюсь на какой-нибудь сдвиг, потому что пациенты хотят лечения с меньшими неприятными последствиями, – говорит он. – Людям не хочется надолго садиться на лекарства».

Эрнст возражает тем, что заболеваний, против которых нет эффективного средства, мало и там, где не помогают лекарства, обычно можно прибегнуть к другим методам (например, физиотерапии или когнитивной поведенческой терапии). Но веру Капчука в плацебо разделяет Саймон Болингброк, аналитик из Челмсфорда в Эссексе и сооснователь «Aplacebo» – фирмы, выпускающей капсулы, которые я принимаю.

Когда я спрашиваю Болингброка, почему он счел выгодным торговать инертными препаратами, он ссылается на свое военное прошлое. В 1970-х, во время службы в Родезии (ныне Зимбабве), его укусил клещ. По возвращении в Великобританию он начал страдать от многих симптомов, включая головную боль, утомляемость и боль в суставах и мышцах. Врачи находились в замешательстве. Когда у него диагностировали болезнь Лайма – инфекцию, распространяемую клещами, – уже наступили необратимые изменения в нервной системе.

Сейчас Болингброк пользуется инвалидной коляской и мучается от постоянных болей из-за беспричинного возбуждения нервов. «Это ложные боли, – говорит он. – Моя нервная система неисправна. Я не различаю между горячим и холодным. Стряпая или принимая ванну, я должен быть осторожным, чтобы не заработать ожог».

Ему назначили массу лекарств – какое-то время он принимал сразу девять разных препаратов, от анальгетиков до антидепрессантов. Они уменьшили боль, но начали, по его признанию, господствовать над его жизнью и вызвали резкие колебания настроения. «Меня посещали то кровожадные, то суицидные мысли. Я был неприятной фигурой».

Вдохновленный исследованиями плацебо, Болингброк решил отказаться от лекарств, медленно, дозу за дозой, заменяя их самодельными безобидными таблетками. Сейчас он «практически не принимает» активных препаратов. Когда я спрашиваю, настолько ли хорошо справляется с болью плацебо, как анальгетики, он на секунду задумывается и отвечает: «Для меня это очевидно».

Теперь он на пару с товарищем управляет «Aplacebo», торгуя плацебо онлайн. Присланные им капсулы представляют собой точно такие желатиновые оболочки, какими пользуется традиционная медицина, – за тем исключением, что они пусты. Этикетка сделана с умом, специальные термины создают иллюзию сильнодействующего средства с научно подтвержденной эффективностью. Есть предупреждение о надобности строго придерживаться инструкции; список ингредиентов впечатляет и успокаивает, хотя все это попросту химические компоненты воздуха: азот (78,084 %), кислород (20,946 %), аргон (0,934 %), двуокись углерода (0,039 %).

Однако, несмотря на убедительную упаковку, мне трудно представить, чтобы люди тратили свои деньги на откровенно признанное ничто. Неужели «Aplacebo» рассчитывает на серьезный бизнес? «Все началось как шутка, – отвечает Болингброк. – Мы потешались над самими собой. Но эта шутка из тех, что всерьез». Он признает, что объем продаж пока невелик, но утверждает, что с появлением новых научных данных и с осознанием силы плацебо спрос на его товары когда-нибудь возрастет.

Вернемся в кухню. Я открываю пузырек с плацебо и принимаю две капсулы, запивая их стаканом воды и стоя возле раковины, как делаю при приеме патентованных анальгетиков. Я думаю об изысканиях Бенедетти, рисую в воображении его туринскую лабораторию и пытаюсь представить эндорфины, наводняющие мой мозг. Затем жду, что будет дальше.

Это не тянет на научное испытание, но минут через двадцать боль действительно отступает. Мой мелкий кризис позади, я могу вернуться к работе. И меня – чуточку – воодушевляет тот факт, что не понадобилось ничего, кроме собственного сознания.

Средняя школа Биби Хаджеры – ветхое глинобитное здание в Талукане, что на северо-востоке Афганистана. Ученицы одеты в черные платья и белые платки; уроки проходят за шаткими деревянными столами, выстроенными снаружи в тени дерева. Утром 23 мая 2012 года все шло как обычно, пока кто-то не пожаловался на неприятный запах.

Девочки одна за другой стали жаловаться на тошноту и головокружение, затем попадали в обморок. За несколько часов пришлось госпитализировать больше сотни школьниц и педагогов. Средства массовой информации показали картинку: вооруженная охрана перед больницей и хаос внутри. Палаты переполнены задыхающимися девочками, которых обмахивают родственницы.

Представитель местной полиции Халилулла Асеер не сомневался в личности преступников. «Афганцы знают, что это делают террористы из движения талибан, которые хотят запугать девушек и не позволить им учиться», – заявил он в интервью Си-эн-эн ^{44}. «Так считаем и мы, и народ. Мы развиваем в Афганистане демократию и хотим, чтобы наши девушки получали образование, но этого не желают враги государства».

При талибах девушкам строго запрещалось посещать школы, но в 2001 году, когда западные войска вытеснили экстремистов, афганские женщины отвоевали исходное право на образование. Однако учеба по-прежнему требует мужества. Несколько женщин пострадали от кислотных атак талибов. В районах, контролируемых талибами, из соображений безопасности закрыли сотни женских школ. По данным одного опроса, более половины афганских родителей держат дочерей дома, опасаясь за их жизнь.