Мед и яд любви - Юрий Рюриков Страница 13
Мед и яд любви - Юрий Рюриков читать онлайн бесплатно
Тургенев в повести «Ася» сделал важное психологическое открытие о том, как рождается любовь.
Встретив Асю, герой повести ничего не почувствовал к ней, кроме обычного любопытства. Но вечером он вернулся к себе в странном состоянии — полный «беспредметных и бесконечных ожиданий». «Я чувствовал себя счастливым… — говорит он. — Но отчего я был счастлив? Я ничего не желал, я ни о чем не думал…» Он еще ничего не знает о том, что с ним, а его подсознание уже знает об этом — знает и говорит об этом на своем языке — языке смутных чувств, непонятных томлений.
Это первые крадущиеся шаги влюбленности — воздушные, невидимые, неосязаемые. Это не стрела Амура, которая одним ударом врывается в сердце, а медленные струйки ощущений, которые незаметно втекают в душу — и бередят, тревожат ее своей непонятностью.
На другой день Ася не понравилась герою. Вечером — опять без причин — он вдруг почувствовал острую и ноющую тоску, мертвенную тяжесть в сердце. Начинается бунт подсознания — первый ответ души на вкрадывающуюся в нее любовь. Подсознание как бы выходит из повиновения, роль его во внутренней жизни человека круто, скачком вырастает. Оно выдвигается на авансцену психологии, начинает играть первую скрипку в многоголосой музыке наших ощущений. Подсознание делается деспотом души, правит ею, вселяя в нее непонятные метания чувств — маятник от счастья к горю, от радости к тоске…
Спустя еще немного в нем возникают новые ощущения — куда более пронзительные и поэтому ясные. «Во мне зажглась жажда счастья… — понял герой. — Счастья, счастья до пресыщения — вот чего хотел я, вот о чем томился…»
Это уже переход влюбленности из подсознания в сознание, первый ее шаг из тайных глубин души в явные для взгляда пределы. Завладев подсознанием, влюбленность завоевывает оттуда все новые пространства в душе. Сила ее стала такой, что она уже осознается, делается внятной для разумения.
Тысячелетиями люди думали, что любовь входит в человека мгновенно, как вспышка молнии. Потом стали понимать, что с первого взгляда начинается не любовь, а влюбленность, и только после она может стать — или не стать — любовью.
Рождение любви — не мгновенный удар, а постепенная перестройка всей внутренней жизни человека, переход ее — звено за звеном — в новое состояние. Новое для человека ощущение, входя в ряд его привычных чувств, изменяет их одно за другим, просвечивает сквозь них, — как капли краски, падая в воду, сначала неуловимо, а потом все ярче меняют ее цвет.
«Что такое подсознание, что известно о его структуре? И как вы понимаете душу?» (ДК завода «Салют», ноябрь, 1981).
Подсознание — это как бы огромный внутренний космос, в котором таятся многие пружины наших чувств и поступков. Подсознательные ощущения отличаются от сознательных прежде всего своей силой. Это тихие ощущения, они слабо мерцают, незаметно светятся в нас, и поэтому мы не чувствуем, как они текут в глубинах души, как они возникают и гаснут.
Таких ощущений большинство: мы осознаем, чувствуем едва ли миллионную долю всего, что происходит в нас и вокруг [4]. Среди таких бессознательных ощущений — тьма ежесекундных сигналов от нашего тела: мы ощущаем эти сигналы, только когда они делаются ненормальными, причиняют нам боль, неудобство.
Вся автоматика нашего организма, все будничные пружины психики работают в бессознательном режиме. Подсознание — мудрое устройство человеческой психики и, пожалуй, одна из самых главных опор живой жизни вообще. Если бы от сигналов, текущих в мозг, осознавались не тысячные доли процента, а хотя бы один процент, живые существа были бы обречены на смерть: они должны были бы только слушать свои ощущения, только переживать их, как это бывает с тяжело больными людьми, или с душевно ненормальными, или с теми, чье подсознание отравлено горем, тоской…
Именно благодаря подсознанию мы не находимся в плену у своих ощущений, именно благодаря этой освободительной роли подсознания достигло таких огромных высот человеческое сознание.
Многие думают, что подсознание — это только инстинкты, телесные ощущения, автоматические регуляторы организма. Но подсознание — не биологический придаток сознания, а глубинная зона психики, в которой, наверно, есть самые разные слои — и биологические, и психологические, и умственные.
Все наши ощущения — зрительные, слуховые, вкусовые, обонятельные, осязательные — бывают и осознанными, и неосознанными.
Все наши чувства — любовь и ненависть, дружба и презрение, симпатия и антипатия — несут в себе осознаваемые и неосознаваемые слои.
И наши мысли, перед тем, как осознаться, проходят, очевидно, какой-то путь в подсознании. Особенно касается это интуитивных мыслей, мыслей-озарений, которые вдруг непонятно как высвечиваются в мозгу.
Впрочем, в последнее время этот слой психики начинают именовать надсознанием, сверхсознанием — но об этом чуть дальше.
Что касается слова «душа», то психологи, пожалуй, напрасно отказались от него. Слово «психика» произошло от древнегреческого слова «душа», психэ, и в сегодняшнем обиходе под душой понимают или эмоциональный срез психики — психику без логического рассудка, рационального слоя, или всю психику, но как бы с отодвинутым на задний план рассудком, который заслоняется чувствами.
Говоря упрощенно, под душой здесь понимают как бы детскую, исходную психику, психику, в которой правят чувства и образное мышление, а логическое мышление подчинено им. В таком вот смысле слово «душа» и применяется в этой книге.
Любовь — не просто влечение к другому человеку: это и понимание его, понимание всей душой, всеми недрами ума и сердца. Французы недаром, наверное, говорят: быть любимым — значит быть понятым.
Пожалуй, именно поэтому так часто поражаются влюбленные, особенно девушки: как глубоко он понимает меня, как точно угадывает самые смутные мои желания, как он схватывает с полуслова то, что я хочу сказать. Такая сверхинтуиция, которую рождает любовь, такое со-чувствование с чувствами другого человека — один из высших взлетов любви, и оно дает невиданные психологические состояния — блаженство полнейшей человеческой близости, иллюзию почти полного физического срастания двух душ.
Гармония «я» и «не я», которая бывает в настоящей любви, тяга к полному слиянию любящих — одна из самых древних загадок любви. О ней тысячи лет писали поэты и философы; еще Платон говорил, что влюбленный одержим «стремлением слиться и сплавиться с возлюбленным в единое существо». Но, пожалуй, ярче других это странное психологическое состояние понял Лев Толстой.
…Константин Левин из «Анны Карениной» пережил после свадьбы поразительное — и, видимо, не придуманное — ощущение. (Толстой вообще вложил в своего героя много собственных чувств, и не случайно, пожалуй, фамилия героя происходит от имени автора). Как-то Левин опоздал домой, и перенервничавшая Кити встретила его горькими упреками. Он оскорбился на нее, хотел сказать ей гневные слова, «но в ту же секунду почувствовал, что… он сам нечаянно ударил себя». «Он понял, что она не только близка ему, но что он теперь не знает, где кончается она и начинается он». «Она была он сам».
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии