Гром над Араратом - Григорий Григорьянц Страница 12

– Это почему же?

– Ну как же! Всем указываешь, что делать, много льстишь, много лжешь.

– У меня есть и другие достоинства, – отвечал Баграм, – я готов побороться за престол!

Паруйр сказал:

– Я не сомневаюсь. Ты так себя уважаешь, что готов быть кем угодно.

– Предположим, что ты будешь нашим царем, – продолжал Аргам, – но каким образом ты, имея самую сварливую жену в городе, будешь управляться с целым гаремом?

– Очень просто: вас обоих я сделаю своими евнухами.

Все трое рассмеялись. Народ мудр, вот и сила государства обычно накапливается из этой мудрости, как озеро из неиссякаемых горных источников.

На базаре много людей. Встретились два иудея.

– Куда идешь ты, Асаф? – спросил Надав, торговец посудой.

– Мы с гостем идем подкрепить себя пищей, – отвечал Асаф, торговец пряностями.

– Какой гость, нет, кроме тебя, никого? – удивился Надав.

– Надав, а моя бедная душа разве не тот же гость в нашем теле? Сегодня она здесь, а завтра, глядишь, и нет ее.

Когда царь Тигран ходил походом в Палестину, он взял в плен много иудеев, имеющих навык городской жизни, и поселил в Тигранакерте, Арташате, Армавире, Ервандашате и других городах страны, и иудеям в Армении жилось хорошо, свободно, а в торговле они преуспевали.

– Время сейчас стабильное, моя торговля пряностями процветает, – говорил Асаф.

– Асаф, хочу предложить тебе выгодную сделку, – сказал Надав. – Я был в Египте, приобрел там мраморный саркофаг, а теперь хочу уступить тебе его за сто драм.

– А что я буду делать с этим мраморным саркофагом? Живу я в маленьком доме с одной комнатой, места едва хватает мне, жене и детям.

– А два саркофага за сто двадцать драм?

– Вот это уже деловой разговор!

Они прошлись мимо рядов арбузов, дынь, орехов, но задержались у сластей. Понюхав запахи назука и пахлавы, пошли дальше.

Из храма бога Тира царь верхом на лошади, в окружении многочисленной охраны и пестрой группы сановников, ехал в сад, расположенный на холме рядом с дворцом, где в одеоне, построенном на греческий манер в качестве школы ораторского искусства, у него предстояла встреча с делегацией знатных горожан – каппадокийцев и киликийцев. В душе владыки боролись противоречивые чувства: надежда и безысходность. Неужели драконы, о которых рассказывали легенды, вырвались на свободу и теперь угрожают самому существованию Армении? И что значит «твоя личная война»?

Из сада, что был на пригорке, он видел большой и шумный базар. Базар шумит – значит, жизнь кипит! Процессия остановилась, все спешились и устроились в одеоне. Греки уже сидели на каменных скамьях вокруг орхестры, на середину которой вышел каппадокиец Амфиохий:

– Великий Тигран, царь царей, греческая община приветствует тебя. Ты соизволил с нами встретиться, и мы с радостью приняли твое приглашение.

– Я очень уважаю греческий мир, который дал миру философию, поэзию, риторику, театр, – сказал Тигран.

– Государь, – продолжил Амфиохий, – ты переселил сюда, в свою новую столицу, много греков из Каппадокии и Киликии и всех обеспечил землей, жильем и ремеслом, но греки привыкли к демократии, то есть к системе свободы, где каждый ищет свой путь, а все терпимо относятся к выбору каждого.

– И что же вы хотите?

– Мы хотим иметь право делать неправильный выбор, и тогда демократия улучшит экономику, поднимет жизнь людей, приумножит доходы от торговли и ремесел.

– Сюда я также переселил много армян – каппадокийцев и киликийцев, и они довольны жизнью на новом месте.

– Мы, греки, хотим верховенство закона, равенство всех граждан перед законом и решение вопросов по большинству.

– Платон писал, что избыточная демократия неминуемо влечет за собой тиранию, – сказал царь.

– Твои царедворцы, чиновники и губернаторы далеки от народа, они думают только о своем кошельке. Ими не управляет дух соперничества. Мы обеднели, и взываем тебя прислушаться к нам.

Тигран, оглядев присутствующих, сказал четко:

– Говорят, что у народа есть только сиюминутные интересы, он подвержен эмоциям и манипулируется толпой, но я вижу у моего народа колоссальный внутренний потенциал, и мне еще предстоит его раскрыть. Вам же я советую работать: работа избавит вас от нужды.

С западной стороны дворца Тиграна, которая в это утреннее время была погружена в черную тень, из окна на четвертом этаже вылез человек. Он был во всем темном: рубаха, жилет елак, куртка бачкон и тонкие шаровары. За узорчатым красным поясом виднелся нож с ручкой из персикового дерева, на голове шапочка, лицо закрыто платком. Он прекрасно владел телом, это было видно по тому, как он неспешно, переходя с точки на точку, передвигался по вертикальной стене вниз. Несомненно, между телом и духом этого человека наличествовала гармония. Преодолевая препятствия, он ловко оказывался в определенной точке здания, используя лишь свое тело. Обдумывая каждое движение, присматриваясь, за что зацепиться на фасаде, человек аккуратно переносил вес с ноги на ногу, иногда перескакивая на новую выпуклость. Наконец он спрыгнул на землю, мягко коснувшись ее ногами. Оглядевшись, человек побежал к кустам и исчез в саду.

Базар, несмотря на ранний час, был уже полон жизни и зазывал покупателей. Повсюду яркие краски и игра света, а пьянящие ароматы пряностей и благовоний плыли над торговыми рядами. Торговцы расхваливали свой товар, кричали водоносы, жарился хоровац ^[5], водоворот людей тянуло к тонирам – круглым глиняным очагам, которые не требуют много дров или соломы. В них готовили лаваш – тонкие пресные лепешки из пшеничной муки, запах которых во всей округе дразнил аппетит.

Вокруг одной из лавок благоухало миррой и розовым маслом. Здесь продавали смолы, масла, благовонные древесину и корни. Лавка – купольная постройка – представляла собой небольшую комнатку со сквозным проходом от торговых рядов на другую торговую улицу, ведь на восточном базаре двери и окна – это переходы в иные пространства. Сюда зашел юноша в темной одежде, с красным поясом, скрывающим нож с ручкой из персикового дерева, и с небольшим черным мешком.

В лавке был полумрак. Кто-то его окликнул:

– Береника, я здесь.

Юноша обернулся. Его красивое лицо с чистой, гладкой кожей и небольшая прядь светлых волос, которая выбилась из-под шапки, выдавали девушку, юную и привлекательную. Это была Береника, наложница царя, чью мать царицу Селену I Тигран держал как пленницу. На освещенное место вышел мужчина лет пятидесяти в традиционной одежде армянина:

– Вот мой пароль.

Мужчина предъявил Беренике агатовую гемму с изображением оленя, на спине которого сидел орел. Эта гемма принадлежала матери Береники Селене I, второй дочери Птолемея VIII, сестре и жене Птолемея IX, потом Птолемея X, потом жене сирийских царей Антиоха VIII, Антиоха IX, Антиоха X и матери царя Антиоха XIII. После гибели мужа Антиоха X она покинула Сирию и перебралась в Финикию, где вела войну против армянского правителя, когда он покорял эту страну. Тигран II осадил Птолемаиду, обороной которой руководила лично Селена, но после долгой осады он взял город и излил всю злость на царицу Селену, заточив ее в крепости города Селевкия. Береника, став наложницей царя, была отдана Тиграну-младшему, и теперь девушка делала все, чтобы освободить свою мать.