Путешествие домой. Автобиография американского йога - Шрила Радханатха Свами Страница 11

В поисках ответа на эти вопросы я заглянул в собственное сердце. Отправляясь в Европу, я надеялся выйти из своей скорлупы, порвать со всеми внушенными мне запретами и познать радости, которые сулит этот мир. Мне казалось, что так я смогу приблизиться к Богу. Но сейчас я видел, что это только отвлекает меня от истинной цели моей поездки. Мое сердце жаждало духовности. Взглянув на огромный купол храма, я благоговейно сложил ладони и стал молиться: Я не знаю, кто ты, но я уверен, что ты слышишь мои молитвы. Мне очень хочется быть с тобой.

Ощущая себя крошечной пылинкой, я рассматривал огромные каменные своды и высокие стены собора. Сквозь витражи пробивались солнечные лучи, освещая огромный восьмигранный купол и отбрасывая блики на мраморные изваяния святых. Алтарь, освещенный пламенем множества свечей и лучами солнца, искрился и сиял. На алтаре на деревянном распятии висела выполненная почти в человеческий рост бронзовая фигура Иисуса. Она служила напоминанием о том, что подлинная любовь и милосердие неразрывно связаны с готовностью терпеть страдания за тех, кого мы любим. Огромные фрески на куполе изображали картины наказаний в аду и величие рая, а выше был изображен воскресший Господь в окружении ангелов. Когда я посмотрел на распятие, у меня в сердце прозвучали слова Иисуса, которые я помнил еще с детства: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам... ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».

Холодок пробежал у меня по спине. Руки и ноги перестали повиноваться мне, лицо исказила гримаса страдания, а голова стала пустой и легкой. Охваченный одновременно стыдом и отчаянием, я вдруг ощутил себя потерянным и одиноким, словно сирота. Мне казалось, что паломники вокруг меня застыли, как изваяния, а мраморные статуи, сиявшие в солнечных лучах, наоборот, ожили.

Затем мне на ум пришел еще один евангельский отрывок: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Божие. Блаженны кроткие, ибо они унаследуют землю». В этих словах я ощутил безграничное всепрощение, возрождающее меня к жизни. Неожиданно тишина храма прервалась звуками органа, и с ними мое сердце воспарило к небесам. Чувствуя себя одиноким и нагим перед Господом, я разрыдался. Я ощущал полную свободу. Внутренней борьбе, которая разрывала меня в Лондоне, пришел конец, метания прекратились. Раз и навсегда я выбрал для себя дорогу, ведущую к духовной цели, и знал, что уже никогда не поверну вспять.

Тем же вечером, бродя в одиночестве по лесу, я присел на развалины старинного каменного забора и заиграл на гармонике. Этому инструменту я поверял свои самые сокровенные чувства. Словно близкий друг, моя гармоника была неутомимым слушателем и собеседником. Она откликалась мне песней и помогала погрузиться вглубь себя, чтобы обрести там мудрость и утешение. В звуках блюза находили выражение все мои радости, горести и порывы моего сердца. Я рыдал о любви, утраченной мною — любви к Богу.

Время шло, а я все играл и играл. Вдруг в серебристом лунном свете я заметил девушку. Она робко шагнула мне навстречу.

«Меня зовут Ирэн, — проронила девушка. — Я здесь уже несколько часов, и твоя музыка тронула меня до глубины души. Можно, я посижу рядом?»

«Как хочешь», — смутившись, ответил я ей. Я снова стал играть, но музыка была уже не та. Украдкой я взглянул на свою новую знакомую. Ирэн была неотразима. Каждый ее жест был исполнен и невинности, и изящества.

Откинув с лица длинные светло-каштановые волосы дрожащей от волнения рукой, Ирэн тихо произнесла:

«Я приехала сюда на каникулы из швейцарской деревушки, чтобы найти друзей по духу», — и ее карие глаза наполнились слезами.

Моя собеседница стала жаловаться, какое разочарование у нее вызывают люди, интересующиеся лишь собственными наслаждениями. Она упомянула о своем неутолимом желании стать ближе к Богу.

«Судя по тому, как ты играешь, ты тоже ищешь Бога. Расскажи мне о своих поисках».

Несколько часов кряду мы рассказывали друг другу о своей жизни и стремлениях. Я был очень взволнован тем, как много у нас оказалось общего. Вдруг нежные щеки Ирэн заблестели от слез. Она глубоко вздохнула, что подчеркнуло изящество и хрупкость ее фигуры.

«Я молила Бога, чтобы Он послал мне спутника. Пожалуйста, возьми меня с собой». Я с благоговением выслушал ее искреннее предложение любить друг друга и вместе искать смысл жизни. Нежно взглянув на меня, Ирэн прошептала:

«Прошу тебя, подумай над моей просьбой».

Весь следующий день мы провели вместе — ходили по музеям, гуляли в парках и беседовали. Ирэн не была похожа на девушек, которых я встречал раньше. Я был очарован ею. Вечером, когда мы с Гэри ужинали на вершине поросшего травой холма, к нам поднялась какая-то незнакомая девушка. Она оценивающе взглянула на меня и вручила мне письмо. Спустившись с холма, я уединился с письмом в лесу. Это было послание от Ирэн. Она писала, что если я не приму ее предложение, то для нее будет невыносимо видеть меня вновь.

«Если ты не ответишь мне, — завершала она свое послание, — я все пойму».

Всю эту ночь я в одиночестве бродил по лесу. Я размышлял, что это: искушение, грозящее увести меня с духовного пути, или редчайшая возможность связать свою судьбу с прекрасным и нежным ангелом — возможность, которая выпадает только один раз в жизни? Как странно... Перед алтарем в соборе, всего за несколько часов до встречи с Ирэн, я пережил глубочайший в моей жизни духовный опыт, вручив себя Господу. Появись она всего днем раньше, разве смог бы я устоять перед ней? В этой девушке было всё, о чем только можно мечтать, и я питал к ней самые нежные чувства. Она стала бы мне идеальной спутницей жизни. Конечно, мы еще не были достаточно знакомы, но в одном я был уверен: ответить ей отказом — значит разбить и ее сердце, и мое.

Я снова оказался на перепутье. Передо мной простирались две дороги к просветлению. По одной я мог идти вместе с прекрасной спутницей, а вторую мне предстояло пройти одному, посвятив Всевышнему всего себя без остатка. Я бродил по лесу всю ночь, погруженный в размышления и молитвы. Способен ли я отказаться от земной любви? Глядя на звезды, я думал о католических святых, тибетских ламах и индийских йогах. Все они отрекались от мира ради просветления. Они отказались от всех радостей жизни во имя безраздельной преданности Богу. Я страстно желал последовать их примеру, хотя понимал, что для меня это будет очень нелегко. И все же, уповая на Божью помощь, я решил попробовать, хотя бы какое-то время.

Слеза скатилась на страницу моей записной книжки, когда я вычеркивал из нее имя Ирэн. Я не стал рассказывать Гэри о ней, а сам бы он вряд ли догадался. Единственное, что могло выдать ему мои чувства, — это песнь моей гармоники.

Лето заканчивалось, близился новый учебный год, и нам пора было возвращаться к родителям и друзьям. Но мы с Гэри поняли, что не можем сейчас ехать домой — наши духовные поиски только начинались.

Спустя несколько дней мы были уже в Риме. Заночевали мы под открытым небом в лесу позади дешевой ночлежки.

Большую часть дня мы проводили порознь — мне хотелось побыть наедине со своими мыслями. Однажды я набрел на древний монастырь. Я зашел внутрь маленькой часовни и опустился на колени, приготовившись к молитве, но вдруг кто-то тронул меня за плечо.