Новый мозг - Дэниел Пинк Страница 10

Загляните в любой уголок благополучной жизни в какой угодно развитой стране, и вы обнаружите там, помимо колоссального потребительского ассортимента, тот самый поиск духовности в действии. Начиная с таких практик, как йога и медитация, прежде бывших экзотическими, а теперь вошедших в массовый обиход, и заканчивая внешними знаками духовности на рабочих местах и евангельской тематикой в литературе и кино, – поиски цели и смысла стали неотъемлемой частью нашей жизни. Внимание людей во всем мире сместилось от повседневного жизненного текста к более широкому контексту. Разумеется, материальное благосостояние коснулось не всех обитателей развитого мира, не говоря уж о множестве людей в менее развитых странах. Но все-таки эра изобилия избавила сотни миллионов людей от борьбы за выживание и, как писал Роберт Уильям Фогель, лауреат Нобелевской премии по экономике, «превратило духовные искания из занятия крохотной части населения в дело едва ли не всего человечества» [40].

Ну а если я вас еще не убедил, позвольте привести еще один – лучезарный – пример. Сто лет назад электрическое освещение было редкостью, теперь же оно есть у всех. Лампочки стоят дешево. Электричество – везде. Свечи? Да кому они нужны? Но оказывается, их покупает масса народу. В Соединенных Штатах свечной бизнес достигает оборота в 2,4 миллиарда долларов в год [41]. Этот феномен не объяснить рациональной потребностью в осветительных приборах, его причины – жажда красивого и трансцендентного, появившаяся недавно и характерная для процветающей страны.

Азия

Когда собирал материал для книги, я познакомился с четырьмя программистами из Индии.

Все они являются живой иллюстрацией этики работников знания, которая описана в начале этой главы. Как и большинство умных детей, выходцев из среднего класса, они последовали родительским советам: хорошо учились в школе, поступили в хорошие университеты и выучились на инженеров и программистов. Теперь все они работают в крупной компании по производству программного обеспечения, где помогают писать компьютерные коды для североамериканских банков и аэрокомпаний и, выполняя высококвалифицированную работу, получают не больше пятнадцати тысяч долларов в год.

Работники знания, знакомьтесь со своими новыми конкурентами: Шривидья, Лалит, Кавита и Камал из города Мумбаи в Индии.

Немногие темы в последние годы вызывали больше споров и беспокойства, чем аутсорсинг. Эти четыре программиста и их коллеги из Индии, Филиппин и Китая до смерти перепугали программистов и других левополушарных специалистов в Северной Америке и Европе и подняли волну протестов, бойкотов и политических деклараций. Работа, которую они выполняют, не самая сложная на свете, но она востребована мультинациональными корпорациями и до недавнего времени делалась чуть ли не исключительно в Соединенных Штатах, где обеспечивала приятную для «белых воротничков» зарплату в семьдесят тысяч долларов в год и выше. Сейчас эту работу делают двадцатипятилетние индусы, делают так же качественно, если не лучше, так же быстро, если не быстрее, а получают за нее столько же, сколько несмышленыш, торчащий за прилавком в «Тако-Белл» [42]. А их зарплата, мизерная по западным стандартам, примерно в двадцать пять раз выше той, что получает среднестатистический индус. Эти деньги позволяют вести жизнь, характерную для верхушки среднего класса, покупать квартиры и регулярно ездить в отпуск.

Программисты, с которыми я познакомился в Мумбаи, – всего лишь четыре высокообразованных капельки глобального цунами. Каждый год колледжи и университеты Индии выпускают около трехсот пятидесяти тысяч специалистов с инженерным образованием [43]. Именно поэтому половина компаний, фигурирующих в рейтинге «Fortune Global 500», переводят свои подразделения в Индию [44]. Примерно сорок восемь процентов программного обеспечения «Джэнерал электрик» производится там. На эту компанию работает астрономическое число индусов – двадцать тысяч (а в индийских офисах висят объявления: «Посторонним вход опасен: вы будете наняты на работу»). На «Хьюлетт-Паккард» работает несколько тысяч индийских программистов. «Сименс» уже нанял в Индии три тысячи компьютерщиков и выводит за границу еще пятнадцать тысяч таких же рабочих мест. У «Оракла» пятитысячный индийский персонал.

«Випро», огромная индийская компания по IT-консалтингу, наняла около семнадцати тысяч программистов, которые работают на «Хоум Депот», «Нокию» и «Сони». Этот список можно продолжать. Генеральный директор «Джэнерал электрик» в Индии сообщил лондонской газете «Файнэншл Таймс»: «Любая работа, которой на рынке труда занимаются англоязычные страны – США, Великобритания и Австралия, – может быть сделана в Индии. Единственный предел – границы вашего воображения» [45].

И правда, буйство воображения уже вывело ассортимент того, что делается в Индии, за пределы компьютерного программирования. Такие консалтинговые фирмы, как «Леман Бразерз», «Биэр Стирнз», «Морган Стэнли» и «Джей-Пи Морган Чейз», заключают с индийскими экономистами контракты на статистические подсчеты и финансовый анализ [46]. Несложные редакторские работы для службы финансовых новостей «Рейтер» выполняются за границей. В любой части Индии можно найти дипломированных экономистов, которые минимизируют налоги для американских компаний; юристов, которые штудируют американские судебные прецеденты для обеспечения американских судебных процессов; радиологов, которые читают томографические сканы для американских больниц.

И дело тут не только в Индии. Самые разные Л-ориентированные работы, которые привыкли делать «белые воротнички», эмигрируют в другие части мира. «Моторола», «Нортел» и «Интел» ведут разработку программного обеспечения в России; «Боинг» перенес туда же львиную долю работ по аэрокосмическому инжинирингу. Фирма «Электроник Дата Системс», этот титан компьютерного сервиса, производит программное обеспечение в Египте, Бразилии и Польше. Тем временем венгерские архитекторы разрабатывают основные блюпринты для дизайнерских фирм в Калифорнии, филиппинские экономисты – аудит для «Кап-Джемини Эрнст и Янг», а у голландской фирмы «Филипс» около семисот инженеров в Китае – стране, где университеты выпускают каждый год почти столько же инженеров, сколько и в Соединенных Штатах [47].