Мушкетер - Валерий Большаков Страница 9

— Чёрт-те когда! — воскликнул Быков.

— …и вдруг тебе рады, — продолжал Сухов, — тебя ждали. Я понимаю прекрасно, что старик потерял другого Олегара, но не стану его разуверять. И не потому лишь, что на жалость пробивает, мне и самому охота если не быть, так хоть казаться этаким блудным сыном. Вы не представляете, до чего мне не хватало отца в своё время! Ну не обо всём же с матерью поговоришь, сами понимаете. И друзья не на всё годны…

— А твоя мать жива? — осторожно спросил Яр.

— Да что ей сделается… Где-то в Испании сейчас, с отчимом. Сейчас! М-да… Она замуж вышла, когда я уже институт заканчивал, всё переживала, боялась мне психологическую травму нанести. Еле их поженил! Отчим дядька неплохой, с юмором, так ведь отчим… Мать к нему переехала, квартиру мне оставила, и стал я жить-поживать да добра наживать.

— Ага, — хмыкнул Шурик, — годик пожил, а потом нас утянуло «в лето 858-е от Рождества Христова»! И понеслось…

Олег расслышал тяжкий вздох. Приметив понурого Акимова, он усмехнулся и сказал:

— Виктуар! Не печалься, старче, выкарабкаемся. Куда мы денемся! Корабли к Антильским островам отплывают из Нанта, я узнавал. Оттуда до твоей скалы — рукой подать.

— Так, может, — встрепенулся Акимов, — рванём?

— Не всё так просто, — покачал головой Сухов. — У короля Людовика, считай, нет флота, кардинал Ришелье только-только начал строить корабли, и герцог Бэкингем пользуется этим — английские пираты так и рыскают вдоль побережья, охотятся за купцами из Франции. Вот и думай…

— Даже если доберёмся до Гваделупы или Мартиники, — сказал Пончик, — они все равно ещё не объявлены владениями Франции, колонисты тамошние обживаются на свой страх и риск. А нам ведь в Доминикану нужно, то есть в эту… как её…

— Эспаньолу, — подсказал Ярослав.

— Во-во! В гости к испанцам. Думаете, они нас ждут?

— Ждут! — хмыкнул Быков. — С кандалами! Закуют нас всех в железа — и погонят на плантации… сахарного тростника или что там рабы выращивают… Кофе?

— Есть ещё одна ма-аленькая непонятка, — усмехнулся Олег. — С Гваделупы на Эспаньолу тоже ведь надо как-то добраться. А на чём? В общем, давайте будем поспешать медленно! Сначала осмотримся как следует. Глядишь, и сыщется подходящий вариантик.

Шурик длинно и тоскливо вздохнул.

— А время-то идёт, — пробормотал он. — Пока осмотримся, пока сыщем, уже и жить некогда будет. По паспорту-то мы молодые совсем, а так… На пенсию скоро!

— Ага, — фыркнул Сухов. — Щаз-з!

Ярослав с хитрой усмешечкой поглядел на друзей и спросил:

— А вы разве ничего не заметили?

— Ты о чём?

— Да вы в зеркало посмотритесь! У вас седина пропала, и морщины поразгладились. Побочный эффект твоего туннеля, Витёк! Молодильный!

— А точно… — уставился на друзей Александр. — Тебе, Олег, будто кто маску сделал для лица. Или подтяжку. Угу…

Сухов провёл рукою по щеке, словно убеждая себя в правоте Понча, и сказал:

— Значит, это самое… Время ещё есть!

Граф развил бурную деятельность. В тот же день с пастбищ пригнали двух красавцев-коней нормандской породы, чалого и гнедого.

Олег оседлал чалого, Ярослав — гнедка, а слуги их довольствовались спокойными беарнскими меринами из замковой конюшни.

Сухова с Быковым снабдили шпагами и палашами ^[18] для конного боя, дали каждому по паре пистолетов-пуфферов и перевязи из буйволиной кожи с патронами-натрусками, по мешочку для пуль с фитилями, по пороховнице и испанской даге ^[19] а Олегу вдобавок достался увесистый кошель, набитый золотыми пистолями. ^[20]

— Короля нашего склоняют по-всякому, — напутствовал сына д’Арси, — но ты оставь эти сплетни невежам. Когда Людовик был ещё мал, наставник его, Воклен дез Ивето, спросил, в чём состоит долг доброго государя. «Бояться Бога», — ответил будущий король. «И любить справедливость», — дал подсказку учитель. Однако дофин ^[21] считал иначе. «Нет! — сказал он. — Нужно вершить справедливость!» Этой заповеди его величество верен по сию пору. Когда же Людовику едва исполнилось шестнадцать, он заявил королеве-матери: «Сударыня, я всегда буду заботиться о вас, как подобает доброму сыну. Я хочу избавить вас от груза забот, который вы взяли на себя, выполняя мои обязанности; пора вам отдохнуть, теперь я займусь государственными делами сам и не потерплю, чтобы кто-то, кроме меня, распоряжался судьбой моего королевства. Теперь я король». Уж если в юности самодержец был так решителен и твёрд, то странно упрекать его в мягкотелости ныне, в зрелые годы! Спору нет, его величество упрям, бывает вспыльчив и долго помнит зло, зато терпеть не может лжи…

— А что же всесильный кардинал? — не утерпел Ярослав.

Граф тонко улыбнулся.

— Его высокопреосвященство — великий человек, истинный государственный муж, — сказал он. — Его никто не любит, а вельможи держат зло на Ришелье, ибо он не щадит никого, укрепляя власть и поддерживая порядок. Монсеньор жесток, но не кровожаден, властен, но верен королю…

— У них тут свой тандем, — хмыкнул Пончик, копошившийся в углу. — Угу…

— Цыц! — сказал Олег, и д’Арси кивнул с одобрением — правильно, мол, нечего слугам в господские разговоры вмешиваться.

На следующий день Сухов проснулся с ощущением неясных, но радужных перспектив. Вроде уж угасли давно ребяческие восторги, а вот поди ж ты…

Или это так явление класса «туннель» подействовало? Омолодило восприятие мира? А что, очень даже может быть.

Откинув одеяло, Олег потянулся, встал и прошлёпал босыми ногами к окну. Вид отсюда открывался недурственный — за зубчатыми стенами замка распахивался сине-зелёный простор. Алое солнце висело над пологими холмами, скошенные поля выглядели на них чёрными заплатами, по извиву дороги тащился воз, гружённый сеном.

Было довольно свежо, а нижнее бельё «в период правления Людовика XIII» популярностью не пользовалось — длинная сорочка исполняла функции и рубашки, и кальсон.

Быстро одевшись и обувшись, Сухов привёл себя в порядок — с утра ему предстояло объехать, на пару с «отцом», родовые владения.