Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт Страница 78

Принцесса запомнила, что можно поддаться, а можно и воздержаться, — но не только это. Она давно смекнула, насколько важны осмотрительность и всяческие уловки, поскольку ее отец готов был по любому поводу пролить чью-нибудь кровь, возможно в том числе и собственной супруги, особенно если бы он заподозрил, что творится под крышей его замка. Алиса давно убедилась, какую безграничную власть можно приобрести над мужчиной с помощью умело замаскированного чувственного предложения или косвенного намека. Но гораздо важнее этих двух аксиом были выгоды, доставляемые чувством вины — приложенной, разумеется, не к себе самой, а намеренно обращенной против своего напарника по любовным утехам.

Алисе необходимо было убедиться в правильности своих догадок, и она не ошиблась, сделав упор на сдерживающую мощь чувства вины, когда решила соблазнить одного из близких приятелей своей матери, стареющего епископа Гробека. Тот должен был вскоре возвратиться во французское королевство, в родной Париж, покинутый им несколько десятилетий назад.

Алиса некоторое время приглядывалась к нему, наблюдая, какие жадные взгляды он бросает на ее мать — особенно когда уверен, что графиня их не видит. Впрочем, Алиса вскоре удостоверилась, что Морфия все прекрасно замечает, но не подает вида, используя свое мнимое неведение для воздействия на этого человека. Епископ, несмотря на то что уже готовился покинуть Святую землю навсегда и вернуться во Францию, обладал немалой властью и авторитетом в местной церковной среде. А Морфии как раз в тот момент очень пригодилось бы его влияние, чтобы удержать в своих руках контроль над некоей ситуацией, которую разбирала и исследовала особая комиссия, назначенная молодым и принципиальным епископом Эдесским, Одо Фонтенблоским. Гробек был старейшим и наиболее почтенным духовным лицом в графстве. Все члены созданной комиссии питали к нему уважение и прислушались бы к его мнению, поэтому Морфия на сей раз перешла обычные границы, желая прельстить пожилого епископа и заставить его использовать свою власть ей во благо.

Приметив особенности манер графини в обществе Гробека, Алиса по неопытности далеко не сразу поняла, в чем состояла суть встреч двух конспираторов — иначе их было не назвать, поскольку они всегда виделись в уединенной часовне, примыкающей к покоям Морфии. Во время таких свиданий они говорили мало и как-то беспредметно. Нельзя было утверждать также, что они вместе молились, и Алиса не могла взять в толк, зачем они бесконечно долго то сидят, то стоят бок о бок, столь бесцельно тратя время.

Она в точности знала, чего Морфия хочет добиться от епископа: оба не однажды без обиняков обсуждали эту тему. Шли дни, а Гробек каждый раз уверял, что судебная комиссия пока не вынесла окончательного вердикта по названному вопросу. Тогда они с Морфией усаживались рядом в часовне. Говорили они мало, и Алисе было невдомек, зачем Морфия, не будучи сильно религиозной, проводит столько времени в созерцании алтаря, меж тем как Гробек не сводит с нее глаз. Заинтригованная, но по-прежнему не способная понять суть происходящего, Алиса каждый день забиралась в укромный уголок повыше, позади парочки, и усиленно вглядывалась в полумрак, переводя взгляд с матери на епископа и обратно.

Они всегда встречались в условленное время, в третьем часу пополудни, и проводили вместе от четверти часа до получаса. По истечении этого периода епископ вставал, Морфия склоняла голову для благословения и затем возвращалась к себе в покои, оставляя Гробека в часовне одного.

Однажды в пятницу Гробек нарушил плавное течение их свидания, громко охнув и неожиданно затрясшись всем телом. Он словно забился в судорогах и вдруг пошатнулся, едва успев схватиться за спинку скамьи. Вскоре епископ совладал с собой и остался недвижим на том же месте, с поникшей головой. Перед этим казусом он долго взирал на Морфию, слегка покачиваясь и поводя бедрами, а затем вдруг застыл. Алисе показалось, что Гробек задыхается, и она от испуга едва не выдала себя, но вовремя спохватилась, заметив, что графиня, находившаяся к нему куда ближе, не придала никакого значения его приступу, поскольку на ее лице не отразилось ни озабоченности, ни огорчения. Она просто поднялась — Морфия все это время стояла на коленях перед алтарем на prie-Dieu ^[12] — и молча обернулась к нему. Графиня долго глядела на епископа со странным выражением, какого Алиса раньше за ней не знала, а затем покорно склонила голову, ожидая его благословения. Получив его, она повернулась и вышла, а Гробек, измученный и усталый, все смотрел ей вслед.

Позже, обстоятельно обдумав все, что случилось в те короткие мгновения, Алиса не только поняла суть происшедшего, но и интуитивно разобралась в динамике взаимоотношений участников спектакля, прежде для нее непостижимого.

Гробек возбуждался подглядыванием, и Алиса уже знала, что подразумевает это слово. Даже в столь юном возрасте она ничуть не поразилась открытию, что епископ снедаем желанием. Это никого не удивило бы: церковники вообще славились распущенностью, она считалась едва ли не обычным делом. Единственной особенностью в данной ситуации было то, что Гробек наблюдал, сам ничего не предпринимая.

Алиса знала и другого «наблюдателя» — юношу из отцовской свиты, двумя или тремя годами старше ее. Однажды Алиса даже застала его за самоудовлетворением, меж тем как у него на виду парочка любила друг друга. Она принялась расспрашивать о нем и выяснила, что его странности уже у всех на слуху. Приятели поднимали юношу на смех и обзывали всякими обидными словечками, но он не обращал на них внимания и по-прежнему с удовольствием подглядывал за чужими соитиями, не пытаясь скрыть своего собственного возбуждения и категорически отказываясь утолить свое желание с женщиной. Алиса немало удивилась, когда увидела, что сами любовники поощряли его к подобным проискам, которые, кажется, даже подогревали их страсть.

Теперь оказалось, что и Гробек был таким же извращенцем, но наибольшую ценность составляла не сама эта новость, а то, что Морфии заранее был известен этот факт, и она использовала свое знание для собственных целей.

Через три дня после вышеупомянутого случая церковная комиссия вынесла свой вердикт так, как хотелось Морфии, и графиня снова встретилась с епископом в часовне после полудня. На этот раз Алиса уже знала, на что обращать особое внимание, и предвкушение предстоящего вгоняло ее в нервный трепет. Она проследила нарастающее напряжение, охватившее всю фигуру Гробека, пристально вглядывавшегося в неподвижно сидящую Морфию. Затем графиня встала и двинулась к алтарю, где поставила несколько свечей. Алиса понимала, что ее действия — показное изъявление благодарности и награда престарелому епископу. Морфия то наклонялась, выбирая подходящие свечи, то тянулась вверх, стараясь поместить их повыше на отроге подсвечника, и все движения ее тела были недвусмысленно вызывающими, производящими на Гробека немедленный и предсказуемый эффект. А потом, стоило епископу выпрямиться и расправить плечи, Алиса с точностью до удара сердца могла угадать момент, когда Морфия обернется. На этот раз графиня открыто улыбнулась старику: