Демон Эльдорадо - Олег Никитин Страница 7

– Лесные дикари, – фыркнул молодой солдат.

Он слишком долго тренировался с копьем и кинжалом, бегал с товарищами по крутым тропам и купался в ледяной воде. Теперь он мог не опасаться жителей леса, способных победить лишь обезьяну и такого же, как они сами, получеловека.

– Не могу поверить, что увижу пуму, – вырвалось у Кетука.

– Мне отец рассказывал о них, – похвастался Синчи. – Наши-то совсем не страшные! – Он ткнул пальцем в нарисованную на плаще морду животного. – А пума как заревет ночью – сердце выпрыгивает!

– Это же бог, – рассудительно кивнул Кетук.

– Только ты его не увидишь… Иначе смерть. Кто увидел пуму – считай мертвец.

В этом Кетук сомневался, но промолчал. Пусть жрецы говорят, что увидеть живого бога невозможно. Почему в таком случае кому-то удалось узнать, как именно выглядит бог-животное, и рассказать об этом? И почему люди могут видеть Солнце, хотя это тоже бог?

Дорога стала круто забирать вверх, по обе стороны от нее появились высокие стены из плоских камней, с деревянными калитками – за ними дома знати. Скоро солдаты вышли на самое большое и открытое место в Тайпикала, вплотную примыкавшее к пирамиде Солнца. Тут уже было гораздо оживленнее, чем на крестьянских улицах. Повсюду бродили в поисках пищи бездомные псы, расхаживали важные чиновники и прочие приближенные к власти люди. Мастера различных искусств – по выделке ткани и шкур, по шерсти и камню и самые важные и почитаемые – по золоту, занимали вокруг рыночной площади рабочие домики и прилавки. Все помещения тут были немного утоплены в грунт, чтобы быть зримо ниже первого уровня священной пирамиды, а стены домов выложены резными плитками.

Кетук и Синчи прошли мимо посуды, ненадолго задержавшись возле нового ряда изделий с еще не поблекшими рисунками на округлых боках. Особенно им понравилась пума с семью хвостами, в орнаменте из листьев коки. Следом за лавкой посудного мастера расположились ряды резчиков по кости, вязальщиков шерсти и ткачей. Затем еще один посудный ряд – тут юноши расхохотались, вызвав смущение некрасивой девушки, которая обменивала кувшины, горшки и прочие предметы из глины. Еще бы, ведь мастер нанес на некоторые свои изделия любовные сценки. Но мужественные солдаты больше обратили внимание на вазу, похожую формой на голову одноглазого воина.

– Отличная штука! – заметил Синчи и покачал вазу пальцем.

– А ты глянь, что у нее на другой стороне. – Кетук осторожно повернул тяжелое изделие. На «затылке» у глиняного воина было вылеплено морщинистое, жуткое лицо клыкастого бога со змеями вместо волос.

– Да уж, такая для всякого сгодится…

– Эту не меняю, – насмешливо сказала девушка. – Да у вас и нет ничего, сразу видно.

– А эта? – Синчи показал пальцем на кувшин с переплетенными телами, а локтем другой руки толкнул Кетука и подмигнул ему.

– Вам бы все смеяться! Шагали бы лучше в казарму, и куда только ваш сотник глядит. – И девушка отвернулась.

Вереница лам с мычанием пронесла мимо несколько мешков с маисовым зерном. Охраняли их такие же солдаты, как и Синчи с Кетуком, некоторые узнали товарищей и приветствовали их. Многие скорчили завистливые физиономии. Понятно, отправиться в настоящий поход за рабами куда почетнее, чем сопровождать жрецов и грузы или торчать возле ворот в храмы и чиновные дома.

Порыв ветра принес едкий запах горящих стеблей киноа и костей. В десятке шагов дальше находилась мастерская по изготовлению извести, и рядом с ней уже толклись молодые чиновники в красных плащах. Видимо, начальство отправило их за известковыми шариками, без которых кока совсем не так хороша.

Солдаты свернули в короткий тупик в нескольких шагах от первого ряда плоских валунов, служивших основанием храма Солнца, и спустились по короткой каменной лесенке в крошечную мастерскую Акучо.

В воздухе здесь висела сухая пыль. По углам и вдоль ближней стены в беспорядке лежали массивные камни, в основном плохие и потрескавшиеся. Только два-три были хороши, особенно белый, в рост человека. Акучо удалось выпросить его у распорядителя храмовых работ для исполнения особого заказа – а какого именно, чиновник пока не решил.

Сам мастер трудился над черным камнем, по всему видно, чрезвычайно твердым, поскольку работа продвигалась медленно. И тонкой ее тоже назвать было нельзя, все из-за той же твердости материала, почти равной твердости самого инструмента. Куски отскакивали от изваяния, когда и как хотели.

Уже сейчас было понятно, что Акучо задумал изготовить воина с головой пумы – можно было распознать ее свирепый оскал. На макушке воина сидел высокий шлем.

– Доброе утро, мастер, – громко сказал Синчи, перекрикивая стук каменного зубила и бившего по нему плоского тяжелого окатыша. Кетук тоже поздоровался, скинул плащ и повесил его на крюк.

– А, Синчи!

Кетук заметил, что отец уже устал, несмотря на довольно раннее утро, – инструменты почти выпали у него из рук. Лицо его покрывала грязновато-серая пыль, она набилась в морщины и стекала вместе с потом извилистыми дорожками.

Акучо был одет в свою обычную рабочую накидку, протершуюся на локтях, и в ней-то уж пыли скопилось столько, что хватило бы слепить из нее чашку.

– Если бы ты помогал мне, Кетук…

– Сколько можно перемывать старый песок, отец? Я уже выбрал свою дорогу и назад не поверну и не пожалею.

– Даже если тебя убьют в сражении? – запальчиво спросил старый мастер.

Уже произнеся эти слова, он понял, что сказал нелепость. Все трое рассмеялись, погасив минутное напряжение. Уже не раз подобные разговоры происходили между Акучо и Кетуком, особенно же бурно они спорили в первые дни после того, как юноша объявил о решении поступить в войско и отказался от перспективы стать мастером по камню. Возможно, будь отец поудачливее в своем ремесле, все сложилось бы иначе…

В любом случае всю жизнь вдыхать пыль и отбивать руки об инструмент представлялось Кетуку невероятно скучным. А на воинской службе у него появлялся шанс добиться чего-то иного – может быть, даже стать когда-нибудь сотником и поселиться в квартале знати.

– А что это? – поинтересовался Синчи и положил ладонь на шлем будущей скульптуре.

– Осторожно! – воскликнул мастер и кинулся проверять прочность деревянных подпорок, что поддерживали изваяние в нужном положении. – Не приведи боги, упадет и расколется, тогда-то уж точно не видать мне храмовых заказов. Буду ваять погребальные статуэтки до конца дней… Это мое лучшее произведение!

– Да что ты говоришь?

– Да, этого солдата поставят на краю пирамиды вместе с другими, чтобы охранял покой старых правителей. Самое сложное еще впереди! Одежду вырубить, пояс, жезл и семь штук черепов… Да тут не на один месяц работы!

Кетук уже давно знал все подробности замысла. Такие же точно изваяния сейчас вырубали еще два мастера по камню, но им помогали старшие дети, которым предстояло научиться у отцов всем тонкостям мастерства.