Анж Питу - Александр Дюма Страница 7

К счастью, голова у Питу была крепкая; он едва почувствовал удар, но, дабы разжалобить тетку, которая озлилась еще сильнее оттого, что руке стало больно, сделал вид, что не удержался на ногах и рухнул на пол в противоположном конце комнаты; когда же тетка стала приближаться к нему, размахивая веретеном, он поспешил предъявить талисман, который, как он надеялся, мог искупить его побег. То была дюжина птиц: шесть малиновок и шесть певчих дроздов.

Мадмуазель Анжелика с изумлением взглянула на эту добычу и, продолжая для порядка ворчать, завладела птицами и поднесла их к свету.

– Что это такое? – спросила она.

– Вы же видите, добрая тетушка Анжелика, – отвечал Питу, – это птицы.

– Съедобные? – живо спросила старая дева, которая, как всякая богомолка, обожала вкусно поесть.

– Съедобные! – воскликнул Питу. – Еще бы: малиновки и дрозды; будьте покойны: уж они-то съедобны.

– И где же ты их украл, несчастный мальчишка?

– Я их не украл, а поймал.

– Каким образом?

– У лужицы.

– Как это у лужицы?

Питу взглянул на тетку с удивлением; он не мог постичь, что существуют на свете существа настолько темные, чтобы не знать, как ловят птиц у болотца.

– Лужица, черт подери, это лужица, – отвечал он.

– Да, но я, господин шалопай, не знаю, что такое лужица.

Поскольку сердце Питу было исполнено сострадания к невеждам, он объяснил:

– Лужица – это маленькая лужа: их в лесу штук тридцать; кругом пристраивают ветки, намазанные клеем, а глупые птицы прилетают попить и ловятся на это.

– На что?

– На клей.

– Ну-ну! – сказала тетка Анжелика, – это-то я понимаю, но откуда ты взял деньги?

– Деньги? – переспросил Питу, удивленный тем, что кто-то мог предполагать в нем обладателя хотя бы одного единственного денье, – деньги, тетушка Анжелика?

– Да.

– Ниоткуда.

– В таком случае как же ты купил клей?

– Клей я сделал сам.

– А ветки?

– Тем более.

– Значит, эти птицы…

– Что, тетя?

– Ничего тебе не стоили?

– Наклониться и подобрать – вот и все дела.

– А часто можно туда ходить, к этой лужице?

– Каждый день.

– – Превосходно!

– Только этого не нужно делать.

– Не нужно делать.., чего?

– Ходить туда каждый день.

– Почему?

– Ну как же! Потому что это портит.

– Портит что?

– Да лужицу же. Понимаете, тетушка Анжелика, если ты поймал птицу…

– Ну?

– То другие птицы туда не прилетят.

– Ты прав, – согласилась тетка.

Впервые с тех пор, как Питу жил у мадмуазель Анжелики, она признала его правоту; это неслыханное событие привело мальчика в восторг.

– Вообще-то, – сказал он, – в те дни, когда нельзя ходить к лужице, можно ходить в другое место. В те дни, когда нельзя ловить птиц, можно ловить кого-нибудь другого.

– Кого же, например?

– Да хоть кроликов.

– Кроликов?

– Да. Мясо съесть, а шкурку продать. За кроличью шкурку дают два су.

Тетка Анжелика подняла на племянника восхищенные глаза; она не подозревала в нем такого крупного экономиста.

– Но продавать шкурку буду я?

– Конечно, – отвечал Питу, – как прежде матушка Мадлен.

Ему никогда не приходило в голову, что охота может дать ему самому что-нибудь, кроме пищи.

– А когда ты пойдешь ловить кроликов?

– Когда! Когда у меня будут силки.

– Ну так сделай их. Питу покачал головой.

– Но ты же сделал себе клей и ветки.

– Да, клей и ветки я делать умею, это правда, но я не умею делать латунную проволоку, ее надо купить у бакалейщика.

– И сколько она стоит?

– Ну, на четыре су я смогу сделать две дюжины силков, – отвечал Питу, произведя подсчеты на пальцах.

– А сколько ты поймаешь кроликов с двумя дюжинами?

– Как повезет – четыре, пять, может быть, шесть; но эти штуки можно использовать и по несколько раз, если их не найдет сторож.

– На тебе четыре су, – сказала тетка Анжелика, – ступай, купи у Дамбрена латунной проволоки, а завтра отправляйся ловить кроликов.

– Я расставлю силки завтра, – сказал Питу, – но поймались кролики или нет, узнаю только послезавтра.

– Ладно, все равно – ступай.

В городе проволока стоила дешевле, чем в деревне: ведь драмонские торговцы закупают товар в Виллер-Котре. Итак, потратив 3 су, Питу заполучил проволоку на 24 силка. Одно су он вернул тетке.

Нежданная честность племянника почти растрогала старую деву. У нее даже мелькнула мысль наградить его этим сэкономленным су. Но, к несчастью для Питу, монета эта, некогда расплющенная молотком, в темноте могла сойти за два су. Мадмуазель Анжелика сочла, что не стоит расставаться с такой выгодной добычей, на которой можно заработать ровно вдвое больше, и спрятала су в карман.

Питу заметил ее колебания, но не придал им значения. Ему и в голову не могло прийти, что тетка может подарить ему целое су.

Он принялся за изготовление силков.

Назавтра он попросил у мадмуазель Анжелики мешок.

– Зачем? – осведомилась старая дева.

– Затем, что он мне нужен, – отвечал Питу.

Держался он крайне таинственно.

Мадмуазель. Анжелика вручила племяннику требуемый мешок, положила туда хлеба и сыра на завтрак и обед, и на заре он отправился в Волчью рощу.

Тетушка же Анжелика тем временем взялась ощипывать малиновок, которых прочила на завтрак и обед себе самой. Двух дроздов она отнесла аббату Фортье, а четырех других продала хозяину трактира «Золотой шар», который заплатил ей за каждого по 3 су и посулил платить столько же впредь.

Тетушка Анжелика вернулась домой сияющая. С Питу на ее дом снизошло благословение Божие.

«Да, – думала она, поедая малиновок, жирных, как садовые овсянки, и нежных, как лесные жаворонки, – правду говорят, что добрые дела вознаграждаются».

Анж появился дома под вечер; сумка его чудесно округлилась. На этот раз тетушка Анжелика ждала его не за дверью, а на пороге, а вместо подзатыльника мальчика встретила гримаса, отдаленно напоминающая улыбку.

– Вот и я! – сказал, входя в комнату, Питу; в тоне его звучала самоуверенность человека, сознающего, что он прожил день недаром.