Без гроша в кармане - Луи Буссенар Страница 7

Таким образом, отношения между миссис Остин и крайне своеобразным джентльменом, прозванным «Бессребреником», упрочились и одновременно усложнились. Они стали товарищами, составив синдикат двух бедняков и положив начало фирме «Без гроша в кармане и К°«.

Бессребреник, возможно, был наиболее богатым из двух компаньонов — его состояние равнялось нулю, тогда как миссис Клавдия не знала, не обернулось ли ее разорение несколькими сотнями тысяч долга.

Без колебания она решила немедленно отправиться в дикую пустынную Дакоту, в самый центр восстания, чтобы принять личное участие в борьбе.

У янки много недостатков, но одного достоинства у них оспаривать нельзя — энергии, соединенной со смелостью. Ничто не в состоянии смутить или обескуражить янки. Он с совершенным хладнокровием переносит самые ужасные бедствия и, в случае надобности, без колебания жертвует жизнью, стремясь остаться победителем в «борьбе за существование».

Храбрая женщина обсудила свой план с джентльменом.

— Значит, мы едем в Дакоту, — заключил он.

— Да, любезнейший компаньон.

— Следовательно, мне надо заработать столько, чтобы я мог заплатить за поездку из Чикаго в Денвер, и не только за себя, но и за Снеговика.

— Прошу вас, не беспокойтесь об этом. Издержки покроются из общего капитала.

— Но ведь он исчисляется нулями?..

— Примите в виде аванса сумму, необходимую на проезд и пропитание.

— Невозможно!.. Я дал обещание не принимать ничего ни под видом подарка, ни займа…

— Как же быть?.. Время идет… боюсь, не поздно ли уже.

— Поезжайте вперед, а я со своим слугой догоню вас.

— Без вас я не поеду.

Во время разговора Бессребреник вынул записную книжку и начал что-то писать.

— Вы позволите? — спросил он у своей собеседницы, смотревшей на него с недоумением.

— Конечно! Продолжайте.

Он писал, не отрываясь, с полчаса и вздохнул с облегчением, когда закончил.

— Можно узнать, в чем дело? — спросила миссис Клавдия, любопытная, как все женщины.

— Телеграмма в «Нью-Йорк Геральд», корреспондентом которой я являюсь.

— Она даст вам возможность заплатить за проезд?

— Надеюсь… Но прежде всего надо ее отправить.

— Кто-нибудь из моей прислуги легко справится с этим. Хорошо?

— Нет.

— Опять не понимаю.

— Вы платите вашим людям, стало быть, я не могу пользоваться их услугами… Я ничего не могу принять даром… даже четверти часа чужого времени.

— Вы начинаете приводить меня в отчаяние.

— Какое жалованье получает ваш слуга?

— Сорок долларов в месяц.

— Стало быть, в день доллар и… Позвольте мне перевести на французский счет…

— Для чего вам все это? — Миссис Клавдия начинала терять терпение.

— Вот для чего: ваш слуга получает в сутки шесть франков шестьдесят сантимов, то есть в час около двадцати восьми сантимов… Предположим, что ему нужно полчаса, чтобы сходить на телеграф; стало быть, я должен уплатить ему пятнадцать сантимов, то есть три су.

— Ну, а дальше?

— Этих трех су у меня нет и не может быть; недаром я джентльмен «Без гроша в кармане».

Несмотря на серьезность положения, миссис Клавдия не могла удержаться от смеха.

— В самом деле, очень забавно; но как вы думаете: в конце концов не станет ли это неудобным? — спросила она.

— Не знаю… может быть.

— Что вы намереваетесь делать?

— Сам отнесу телеграмму…

— Могу я знать ее содержание?

— Извольте. Это подробное сообщение о вашем черном обеде, оригинальной выдумке миллионерши и хорошенькой женщины…

— Миллионерши уже нет!..

— Но хорошенькая женщина стала еще прелестнее.

— За отсутствием мелочи вы богаты любезностями.

— Всегда к вашим услугам.

— Бегите же на телеграф!.. Разве вы забыли, что моя нефть, мой завод, мой город — все горит.

Джентльмен побежал на телеграф и по дороге встретил Пифа и Пафа со Снеговиком, пьяным, как всамделишный ковбой, проглотивший пинту «Сока тарантула».

Троица пустилась вдогонку за джентльменом, словно тот пытался скрыться от них. Остановились у телеграфа.

Депеша немедленно была отправлена в Нью-Йорк, и час спустя Бессребреник, благодаря американской четкости, уже получил плату за свою первую статью.

Прежде чем вернуться к миссис Клавдии, он зашел взять билет на поезд для себя и Снеговика.

Его спутница была уже готова. В путь она отправлялась по-американски, намереваясь купить дорогой все, что понадобится. Два ручных чемоданчика, плед, непромокаемый плащ, зонт — вот и все, что составляло ее багаж.

Бессребреник передал чемоданы негру, сам взял плед с плащом и предложил руку миссис Клавдии.

Пиф и Паф не отставали от них.

Между Чикаго и Денвером нет недостатка в путях сообщения. Всего насчитывается до пяти железнодорожных компаний, наперебой пускающих в ход рекламу, восхваляя удобства, комфорт и быстроту своих поездов. Но если поезда в действительности прекрасны, то самый путь ужасен; в этом отношении ни одна из пяти конкурирующих дорог ни в чем не может похвастаться перед другими.

Пиф и Паф, поддерживая Снеговика, усадили его благополучно между собой в том же вагоне, где поместились Бессребреник и миссис Клавдия.

До Денвера было тридцать часов пути. Выехали рано. Снеговик спал, как тюлень; Пиф и Паф жевали табак, разгуливая по всему поезду; Бессребреник и миссис Клавдия разговаривали, мечтали, делали заметки и спали. Проехали несколько городов и достигли, наконец, штата Небраска, одного из самых бесплодных во всех Соединенных Штатах и занятого большей частью так называемыми «негодными землями». Нельзя придумать названия, более подходящего для этих необозримых пустынных равнин, где не видно никакой другой растительности, кроме шалфея, сильный запах которого разносится в воздухе. Кругом ни дерева, ни холма, ни хижины, лишь группки индейцев нарушают иногда монотонность пустыни.

Поезд шел вдоль Платт-Ривера; заросли шалфея исчезли и стали попадаться люди, стада, фермы.

Цивилизация завоевала эти необозримые пространства и преобразила их там, где двадцать лет назад кочевали краснокожие и бродили бизоны, пасутся бесчисленные стада быков, баранов и лошадей. Бизоны уже почти исчезли — осталась всего сотня голов. Закон взял их под свое покровительство, поместив в Иеллоустонском парке.

Индейцы тоже близки к исчезновению. Неумеренное употребление водки и болезни, занесенные белыми, действуют на них губительно.