Шехерезада - Энтони О'Нил Страница 68
Шехерезада - Энтони О'Нил читать онлайн бесплатно
«Ты должен отправиться один, посоветовал Имлак, — и не по морю, а на Махаре, летучем коне джиннов. Конь находится в крепости, которая стоит над падшим городом Вамликой, в двух днях к северу от Амхары. Если раздобудешь Махару, без труда доберешься до магнитного острова и найдешь волшебное стекло Фазура».
В благодарность Халис одарил Имлака молитвенниками и царскими сокровищами, немедля оседлал верного жеребца, запасся провизией и направился к Вамлике, большому городу, огорчавшему своим упадком многие души. Чудесный конь, которого лишь изредка видели летавшим в ночном небе, разминая крылья, привлекал в город массу мошенников, желавших его отловить, наряду с коробейниками, бродячими торговцами, тоже желавшими его поймать и выгодно продать.
Пробираясь между кучами мусора на окраине города, Халис проходил мимо пирамид из костей, скрепленных натянутой, как барабан, кожей, музыкально постукивавших на ужасной жаре; видел мужчин, игравших с крысами, евших собачье мясо, ковырявших язвы, открыто возившихся с проститутками; шел по улицам, заваленным скелетами, полным стервятников и пьяниц; повсюду к нему приставали продавцы вина, гадальщики по ладони, игроки, предсказатели, падшие женщины. Но он, не отвлекаясь, упорно двигался к цели.
Дойдя до центра утопавшего в пороке города, обнаружил высокий холм, на вершине которого стояла фантастическая крепость из черного камня, облицованная железными плитами. Холм окружало песчаное поле, откуда торчали копья и мечи с несколькими насаженными на них истлевшими телами. На краю поля собралась шумная толпа вокруг мужчины, пившего вино из кувшина Халис попросил объяснений у ближайшего оборванца, который потребовал вознаграждения за информацию, и он отдал ему свое седло из червонного золота.
«Этот мужчина, — сказал парень, — хочет добраться до крепости Махары, по примеру многих, кто прежде пытался и потерпел неудачу. Отсюда до подножия холма джинн устроил в земле коварные ловушки. Стоит задеть за какую-нибудь веревочку, последует мгновенная смерть. Из земли выскочит копье, меч рассечет тебя надвое, или ты упадешь в яму с пиками».
Набравшись из кувшина храбрости, мужчина погрозил мощной крепости кулаком, выкрикнул обещание немедля завладеть волшебным конем, зашагал к высокому холму, но прошел не дальше половины полета пущенной стрелы, как земля у него под ногами разверзлась, вздыбилась, загудела, заскрежетала, из-под нее вылетели два огромных шара с железными шипами, вонзившись с обеих сторон в тело.
Зрители громко, радостно закричали, допили оставшееся после него вино, разделили его бренные пожитки и один за другим разошлись в ожидании появления следующей жертвы.
И Халис спросил парня, куда деваются трупы.
«Джинн иногда тайком опустошает ловушки, — объяснил тот, — устраивает новые, уносит тела, бросает в кучи мусора на окраинах города».
«А далеко ли кто-нибудь доходил?» — поинтересовался Халис.
«До середины, — ответил парень. — Без помощи самого Махары до крепости невозможно дойти. Только безумец решится на это».
«Тогда считай меня безумцем, — доверчиво улыбнулся Халис. — Если раздобудешь мне крепкий мешок и кусок тухлого мяса, я отдам тебе своего прекрасного жеребца и всю провизию».
— Теперь дай мне поспать, Хамид. Дай его снова увидеть. Дай узнать, доберется ли Халис до легендарной крепости, поймает ли летучего жеребца Махару, и завтра я расскажу тебе столь удивительную и занимательную историю, какой ты никогда еще в жизни не слышал.
исток с новыми указаниями был передан Маруфу украдкой, в полной тайне, в суете вокруг гибели и похорон Таука.
Когда великан впервые упал, Касым и остальные замерли в благоговейном ужасе, став свидетелями события, в возможность которого никогда серьезно не верили, даже после рассказа Таука о своем якобы вещем сне. Он трясся, корчился, как умирающий морж, даже в судорогах отказываясь признавать поражение, но рана была столь серьезной, что жизнь, как вода, вытекала сквозь пальцы открытой ладони. Касым — судовой брадобрей и хирург, зашивающий раны, обладатель медицинской мудрости, — не скоро справился с ошеломлением, но потом подошел, осмотрел обезображенную голову, обнаружив потемневшую от крови пробоину размером с кулак. Таук пришел в сознание ровно настолько, чтобы в последний раз открыть налившиеся кровью глаза, пристально глядевшие на капитана, как бы в поисках объяснения, но, не получив ответа, издал нечеловеческое бульканье, с шипением испустил воздух и безжизненно уронил голову.
Шейх каравана, по-прежнему ответственный за благополучие семерки, пробрался сквозь собравшуюся толпу и с напряженным, выражением, на мгновение окрашенным страхом, посмотрел на тело.
— Что случилось? — спросил он.
Зилл рассказал об ишаке.
— Он умер?
— По-моему, да, — угрюмо подтвердил Зилл.
— Кликни Шира, — велел шейх одному из своих помощников. — Ишака пусть зарежут.
— Тауку этого не хотелось бы…
— Все равно зарежьте, — приказал шейх.
Шир был курдской овчаркой при караване, и его звали при необходимости удостоверить смерть. Прихрамывая от артрита, он прошел между расступившимися людьми к великану, ворчливо принюхался, ища признаки жизни, ничего не нашел и удалился в тень, не издав даже недовольного рычания.
Шейх удовлетворился.
— Позовите имама. Быстро организуем похороны. Выкопайте могилу вдвое глубже обычного. Принесите пелены.
— У него свои есть, — сообщил Зилл.
— На него две уйдут, — решил шейх.
Мощную челюсть Таука подвязали, связали вместе ноги, заткнули соломой отверстия, посыпали труп толченой камфарой, плотно завернули в белое и зеленое смертные покрывала, опустили в яму, устланную валежником, забросали тяжелой землей, как в том самом сне. Могилу близ городских ворот отметили, выложив витыми ракушками.
Членов команды расстроила не спешность похорон — в море они к тому привыкли, — а неприятные мысли о том, что тело их товарища покоится неподвижно в земле, будет гнить, или его съедят муравьи, доберутся упыри, выкопают кладбищенские воры, что только усугубляло и без того необычное ощущение нереальности. Смерть Таука внезапно лишила их чувства безопасности, которое они давно считали само собой разумеющимся, и одновременно неким образом укрепила доверие к пророчеству сивиллы; банальность смерти была чересчур очевидной, чтобы приписывать ее воле Аллаха или кого-то другого.
Больше всех, разумеется, переживал Даниил. Таук был стеной, за которой он держал оборону после бегства от преследователей из Египта. Теперь непреодолимая преграда пробита, придется прилагать все силы, чтобы набраться храбрости перед лицом грядущих событий. Может быть, вынужденная беспомощность позволит ему проявить какие-то до сих пор скрытые способности, а может быть, оставит таким же фатально беспомощным.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии