Клык леопарда - Чарльз Буковски Страница 65

Префект отступил назад. На его лице читался ничем не прикрытий ужас.

– Ты действительно считаешь…

Скавр махнул рукой – мол, не надо ломать комедию.

– Нет, Канин. Я знаю. Я действительно знаю, кто ты такой. Да, я говорю «Канин», но, может, мне пора называть тебя именем, каким тебя называют мои солдаты. Что ты скажешь, Обдурон?

Квинт медленно покачал головой. Похоже, слова трибуна явились для него настоящим потрясением.

– Но я не…

– В Ардуине ты взял моего центуриона в плен, затем целую ночь вкладывал ему в уши, какой ты страшный враг, как ты презираешь префекта Тунгрорума и насколько непобедима твоя разбойничья банда. Но твоя маскировка слегка предала тебя, когда он хитростью заставил тебя подойти ближе, чтобы при свете дня заглянуть в глазницы твоей маски. Центурион Корв у нас сообразительный, и он тотчас узнал тебя. Твои зеленые глаза не спутаешь ни с чьими, они косят. Я уверен, человек за металлической маской – это ты. Своим тщеславием ты сам подписал себе смертный приговор, и уже сегодня мои солдаты соорудят для тебя крест.

Скавр умолк. Канин с непроницаемым лицом отвернулся в сторону.

– Ну что? Нечего сказать? – усмехнулся трибун.

Квинт на миг поднял взгляд к потолку, а затем с вызовом посмотрел Скавру в глаза и тремя короткими словами ответил на его вопрос. Настала очередь трибуна выпучить в растерянности глаза на своего собеседника. Его аристократическая сдержанность испарилась в один миг, уступив место чему-то более непосредственному, что он обычно умело скрывал.

– Что за хрень?! Кто?!

Канин с каменным лицом продолжал смотреть на Рутилия.

– Ты верно расслышал, трибун. Брат. Обдурон – мой брат. Более того, брат-близнец.

Пристально посмотрев на префекта, Скавр открыл было рот, чтобы что-то сказать, но затем опустил голову и положил на стол кулаки. Побелевшие костяшки пальцев резко выделялись на темном дереве столешницы. Когда он поднял лицо, оно было перекошено гневом, однако голос трибуна остался на удивление спокоен.

– Если я, так и быть, поверю в эту твою историю, тебе придется очень постараться, чтобы убедить меня, почему ты не поведал мне ее раньше.

Глядя в пол, Квинт пожал плечами:

– Расскажи я ее тебе в самом начале, ты бы не раздумывая отстранил меня от участия в собраниях и принятии решений.

Скавр холодно усмехнулся:

– Что ж, ты прав! Как нетрудно догадаться, это первое, что сейчас пришло мне в голову, хотя ты наконец и решился сказать мне правду. – Трибун покачал головой. – Итак, расскажи мне с самого начала, как так получилось, что ты и твой брат-близнец стали противниками. И почему ваши пути столь резко разошлись. – Выбрав стул рядом с одним из факелов, он сел. Глаза его при этом оставались в тени, и понять их выражение было невозможно. – И постарайся, чтобы это прозвучало как можно более убедительно, иначе уже завтра к полдню ты станешь пищей для воронов.

Канин прислонился к стене и потер большим пальцем усталые глаза.

– Как хорошо, что я наконец могу это кому-то рассказать. Я так давно скрывал это от окружающих, что эта тайна начала разъедать меня изнутри. Его имя Секст. Он родился примерно через минуту после меня. Мы с ним похожи как две капли воды, оба косоваты. Ты можешь легко убедиться, что я не лгу, если проверишь записи наместнического архива. Там найдешь нас обоих. Мы родились в этом городе чуть более тридцати лет назад. И поэтому наши имена внесены в перепись, которая состоялась между тем днем, когда мы появились на свет, и тем, когда каждый из нас пошел своим путем.

Квинт жестом указал на стул и вопросительно посмотрел на Скавра. Тот кивком разрешил ему сесть. Рука его по-прежнему крепко сжимала рукоятку меча. Префект сел и откинулся на спинку стула с видом человека, только что сбросившего с плеч тяжелую ношу.

– Благодарю. В детстве мы были типичными близнецами. О таких обычно пишут в книгах. Всегда вместе, похожие друг на друга как две капли воды. Когда наша мать увидела, что мы почти неотличимы друг от друга, она сделала нам медальоны – диски с номером на короткой цепочке. Когда мы подросли, и из шалости нам захотелось ими обменяться, сделать это было невозможно, не порвав ее. К тому же наша мать говорила, что, если такое произойдет, нас ждет самое тяжелое наказание. – С этими словами рассказчик оттянул горловину туники, и Скавр увидел у него на шее металлический диск на короткой цепочке. Канин приподнял медальон, чтобы трибун мог лучше его рассмотреть. – Видишь, на нем выбита цифра пять ^[31]. Работа довольно грубая, но это единственное, что связывает меня с матерью. Она умерла во время мора несколько лет назад. Но, по-моему, болезнь лишь окончательно уничтожила и так подорванное здоровье, ведь она долгие годы не щадя себя трудилась, чтобы мы, ее близнецы, были сыты.

Префект покачал головой и снова убрал медальон под шерстяную ткань туники.

– Она была права, когда повесила на нас медальоны, а главное, когда внушила нам, что, разорвав эту цепочку, мы навлечем на себя массу бед, какие не стоят кратковременного веселья, если мы попытаемся выдавать себя друг за дружку. Мы вечно подтверждали свою взаимную связь тем, что совершали одинаковые глупые поступки, вляпывались в одинаковые неприятности. Но в целом мы были хорошими детьми. Да, мы рано научились драться: косоглазым в детстве достается. Хотя Секст всегда был лучше меня по части драк. Я же не лез за словом в карман и мог ловко отбрить любого остряка. Как ты догадываешься, это стоило мне нескольких хороших выволочек, но в целом к десяти годам мы были парой задиристых, но по большому счету безвредных мальчишек. Вернее, до того момента, как у нас выросло мужское достоинство и начали пробиваться усы. Кстати, я и в этом его опередил, пусть даже всего на несколько недель. До того как это произошло, мы были неразлучны. Поодиночке нас невозможно было увидеть. Но с возмужанием наша дружба начала остывать. Думаю, каждый искал в этой жизни собственный путь. Мы начали толкать друга, соревноваться там, где когда-то действовали заодно. Не прошло и года, как мы перестали быть «косыми близнецами». Теперь мы были Квинтом и Секстом. У каждого были свои друзья, свои замашки, свои привычки. Он был тверд, как камень, я – более мягок и уступчив. Я никогда не был религиозен, он же начал поклоняться Ардуине с неистовством лесного охотника. Нет, какое-то время мы проводили вместе, но постепенно отдалялись друг от друга. Он искал применения своим кулакам, я – своим мозгам. Только боги ведают, что было бы, не разойдись наши пути. Мы бы давно разделались с местными бандитами, но, увы, этого не произошло. Окончательно развела нас девушка…

Скавр кивнул. Его первоначальное недоверие давно сменилось любопытством.

– Словно в книге! А как ее звали?

– Люция. Семейное имя не помню, хотя в архивах его наверняка можно найти. Дочь состоятельных родителей, она любила водить дружбу с бедными мальчишками, если ты понимаешь, о чем я. И мы оба подходили под это определение. Эта девушка обожала ходить по лезвию, хотя, подозреваю, что в конечном итоге она получила больше, чем рассчитывала. Мы оба влюбились в нее. Впервые в жизни у нас появилось нечто такое, что мы оба хотели и не могли между собой поделить. Она сделала свой выбор, и выбор этот пал на меня. Нет, между нами ничего такого не было, просто она несколько раз ночью тайком убегала из дома на свидания со мной. Но она была моей первой любовью, и я по наивности полагал, что мы найдем способ быть вместе до конца наших дней. Думаю, вскоре она бы сама меня бросила и на несколько недель разбила бы мое сердце, но она не успела.