Клык леопарда - Чарльз Буковски Страница 61

Войдя в рабочую комнату трибуна, оба вытянулись в струнку. Юлий отдал салют и заговорил:

– У центуриона Корва трещина в челюсти, трибун, и прежде чем он сможет снова вернуться в строй, пройдет две недели. А может, и больше.

Рутилий Скавр кивнул:

– Будем благодарны Митре за то, что он был к нам милостив. Я не сомневаюсь, что это он уберег нашего центуриона от худшего. Мне доводилось видеть сломанные челюсти и выбитые зубы. В таких случаях лицо бывает изувечено до конца жизни. Порой человек делается инвалидом и его приходится отправлять на пенсию. Кто поведет его центурию, примипил?

Секст Фронтиний вопросительно посмотрел на Юлия. Тот заговорил сразу, без всяких колебаний:

– Его опцион – хороший солдат. Я бы даже сказал, превосходный. Правда, в последнее время он пребывает в дурном расположении духа, что не может не настораживать. И я спрашиваю себя: можно ли ему доверить парней Корва, учитывая их преданность своему центуриону? Опциону доводилось выполнять обязанности центуриона, когда хамийцев доставили в форт Арбея. Но он ни разу не водил центурию в бой.

Фронтиний решительно кивнул головой:

– Ну что ж, можно рискнуть. Если трибун Скавр не возражает, можешь сообщить опциону Кадиру, что пока центурион Корв не в состоянии выполнять свои обязанности, командование девятой центурией временно возлагается на него. Доведи до его сведения – я буду пристально за ним наблюдать. В конце концов, мы должны восстановить шестую центурию, осталось лишь набрать необходимые для этого восемьдесят человек. Возможно, Кадир согласится затем возглавить ее, при условии, что в течение последующих дней покажет себя дельным командиром. Что скажешь, трибун?

Скавр кивнул в знак согласия.

– Как всегда, примипил, я привык прислушиваться к твоему мнению, когда дело касается назначений.

Оба центуриона отсалютовали и повернулись, чтобы уйти.

– Центурион Юлий, я бы попросил тебя остаться и поучаствовать в нашем обсуждении того, что случилось в Ардуине, – снова заговорил Рутилий. – Вряд ли нам стоит предпринимать дальнейшие шаги, пока мы не разобрались в том, что сделали не так. Предательство тому виной или божественное вмешательство, я не отправлю моих солдат назад в лес, пока не решу для себя, как мне сражаться с этим Обдуроном, не опасаясь получить стрелу между лопаток.

Марк Трибул Корв проснулся на больничной койке. Все тело болело. Интересно, что с ним делали после того, как он выпил приготовленного Фелицией зелья? Он был готов и дальше молча лежать, закрыв глаза, пока его разум был погружен в глубокую темноту. Впрочем, постепенно сознание вернулось к центуриону, и он ощутил и грубое, шершавое одеяло, наброшенное на его голое тело, и жесткую раму кровати под тонким матрацем. Рядом кто-то простонал, и Трибул заставил себя приоткрыть веки. И тотчас же заморгал, когда ему в глаза ударил свет стоявшей у изголовья кровати лампы. Кто бы ни лежал рядом, он бормотал себе под нос поток ругательств, запас которых, похоже, был неисчерпаем.

– Пятнадцать лет! Проклятые бандиты! Пятнадцать лет я показывал варварам их место и не получил даже царапинки! И вдруг какой-то вонючий оборванец-дезертир пускает мне в колено свою гребаную стрелу!

Сосед Марка пытался подняться на ноги. Он лежал спиной к центуриону, и его раненая нога была перебинтована от бедра до голени и обездвижена в колене деревянным лангетом. Солдат тяжело опустился на кровать, по-прежнему сидя спиной к очнувшемуся центуриону и, судя по голосу, с отвращением посмотрел на собственную ногу.

– Если выкинуть эту гребаную деревяшку, пожалуй, я смогу согнуть ее в колене и уйти…

«И потом горько об этом пожалеешь», – подумал Марк, зная вспыльчивый нрав собственной супруги. Он попытался открыть рот, но из-за боли и повязки сумел издать лишь невнятный звук.

Солдат, как мог, повернулся и отдал ему салют.

– Извини центурион, я не знал, что ты не спишь. Я сказал, что, возможно, тебе будет лучше в собственной комнате, но центурион Дубн решил, что одному тебе будет скучно. Сейчас я позову служку. Человек! – рявкнул раненый во всю мощь своих легких. В коридоре послышались быстрые шаги, и в следующий миг в дверях выросла Фелиция, строго посмотревшая на пациентов.

– Быстро в койку, солдат Санга! И если я, до того как разрешу тебе вставать, увижу тебя одного, без сопровождения служки, я попрошу твоего центуриона, как только ты поправишься, отправить тебя в наряд вне очереди. И убери руки от планки! Она для того и наложена, чтобы ты не сгибал ногу. Или ты решил пустить насмарку все мои труды по извлечению из твоей коленки стрелы? Ведь я могла ее просто вырезать вместе с коленной чашечкой!

Пациент поднял руку, а Фелиция для острастки еще раз покачала головой.

– Я не твой центурион, Санга. Можешь не поднимать руки, если хочешь обратиться ко мне. В чем дело?

– Хочу сходить по нужде, госпожа.

– И это все? Маний! – позвала женщина, и санитар сунул голову в дверь. Нового доктора он явно побаивался не меньше, чем смущенный Санга. – Этому солдату необходимо воспользоваться нужником. По какой нужде, большой или малой?

– По малой, госпожа.

Фелиция кивнула санитару. То шагнул в комнату и вытащил из-под кровати судно, после чего помог Санге перевернуться на бок, чтобы тот смог направить струю куда нужно. Опустошив мочевой пузырь, раненый блаженно вздохнул. Маний пристально посмотрел на содержимое горшка, затем поднес его к носу и, не обращая внимания на растерянное лицо Санги, сделал глубокий вдох, после чего через кровать передал судно доктору. Взяв у санитара горшок, Фелиция проделала то же самое.

– В целом здоровая. Спасибо, Маний. – Она вернула судно санитару, и тот понес выливать содержимое в нужник. – Итак, солдат Санга, теперь твой мочевой пузырь пуст и ты можешь полежать спокойно. Я же пока займусь центурионом. – С этими словами целительница наклонилась над Марком, чтобы осмотреть его опухшую челюсть, и осторожно втерла в нее целебную мазь. – Ни в коем случае не пытайся говорить, а лучше вообще не открывай рта, пока я тебе не разрешу. Кормить тебя мы будем супом через трубочку, а если ты захочешь что-то сказать, можешь воспользоваться вот этим. – Она протянула мужу складную вощеную табличку.

Марк на секунду задумался, а затем взял в руку стило и написал: «Когда мне разрешат встать с кровати?»

Лицо Фелиции просияло улыбкой:

– Узнаю собственного мужа! Когда я скажу, вот когда! Центурион, пойми, чтобы снова набраться сил, тебе нужен покой, тем более после полученных травм и снотворного зелья, которое я дала тебе выпить. По крайней мере, еще пару дней полежишь. Так что пока откинься на спину и не двигайся. Через несколько минут ты вновь погрузишься в сон. В книгах говорится, что действие мандрагоры ослабевает лишь на следующий день. – Женщина поцеловала супруга в лоб и приготовилась уйти, но Санга снова поднял руку. – Слушаю тебя, солдат.