Коварный камень изумруд - Владимир Дегтярев Страница 6
Коварный камень изумруд - Владимир Дегтярев читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
Малозёмова, так на коленях и стоящего, выволокли наружу два дежурных офицера свиты её императорского величества. Наказанный сержант вырывался и сучил ботфортами по паркету.
* * *
Однако частная переписка — это дело нынче мелочное. Государственные дела поджимали. Екатерина остро чувствовала, что вся Европа ожидает её смерти. В Европе накануне нового, девятнадцатого века назревает такой гнойный нарыв, что только Россия с её армейскими корпусами может тот нарыв грамотно проткнуть и не дать гною залить свои, русские земли. А то ведь этого очень хочется многим европейским государям. Чтобы Россия в чужом гное захлебнулась. Под названием «демократическая революция»…
А стоит нынче на том огромном европейском гнойнике, сложив руки на груди, маленький человечек — Наполеон Буонапарте… Ну, не такие стояли, так возвысившись. А потом в той гнойной европейской политике и тонули…
А чего же старушке Европе сейчас надобно? А то ей надобно, чтобы, сопроводив Екатерину Вторую в мир иной, тотчас развернуть назад все дела, устроенные императрицей, развернуть в привычную для Европы сторону… А наследника, Павла Петровича Первого, очень уж легко направить в нужную для Европы сторону! Скоро пятьдесят лет стукнет наследнику. В эти годы кукла он и больше никто! Подпишет пять нужных для Европы императорских указов и закатают его в чёрное покрывало…
На внука Александра надо делать ставку, только на него! О нём поганые людишки не думают. Считается, что Александр не наследник, а просто так, любимый внук Российской императрицы…
* * *
Крепко ошибалась, неверно мерила европейские мозги матушка императрица. Её сына — Павла Петровича — особые тайные люди давно переступили, ища подходы ко внуку императрицы Екатерины Алексеевны, Александру Павловичу. И не польские паны, пьяные и непутёвые, искали с ним дружбы. Бери тут много выше. Много, много выше…
Теперь вот те люди заготовили полную неожиданность: именем государей европейских потребовать от императрицы Екатерины Второй предъявить им документ негаданной силы, каковой назывался «Дарственная Александра Македонского русским князьям и русским народам».
Документ такой имелся. Не в оригинале, конечно, но в списках. Три списка документа лежали в архивах Москвы, Санкт-Петербурга и Великого Новгорода. Ещё, доложили императрице, есть три особых списка на старогреческом языке. Те списки «Дарственной Александра» лежат в монастырских схронах.
Прочитавши два списка «Дарственной Александра…», один на русском языке, а другой на греческом, но в переводе, Екатерина долго хохотала, а потом написала письмо немецкому кайзеру, где ту «Дарственную» обозвала «ложью жидовской».
Немецкий кайзер не стал читать это письмо императрицы, сказавшись больным. Однако больной-то больной, а сил хватило, чтобы тайком письмо Екатерины всё же прочесть. И повелеть ответ написать своему секретарю, Эриху фон Люденсдорфу. Та фамилия, Люденсдорф, была много выше по статусу фамилии русской императрицы Ангальт-Цербстской, настоящей императрицыной фамилии. А Эриха фон Люденсдорфа старый, но хитрый король Пруссии держал при себе как раз для ведения дел такого подлого свойства, касательного России. А потом адъютанта передал сыну, Вильгельму Первому, наследнику. По наследству и передал.
Эрих фон Люденсдорф писал от своего имени, но, конечно, под диктовку короля Пруссии:
«Полководец Александр Македонский, человек великого ума, проявленного им как на военном поприще, так и на поприще иностранных дел, что есть дипломатия высокого уровня. Смотрел Великий Александр далеко вперёд, Ваше Императорское Величество, Екатерина Алексеевна. Напомню Вам, что дарственные на землю и территории от него получили многие народы и племена. Испания тому пример, а также ловкие евреи, получившие, правда, от Александра Великого позволение восстановить ихний город Иерихон; а также не менее настырные католики, каковым он дозволил поставить монастырь Святой Екатерины в местности Синай, католикам не принадлежащей. Вот и Россия удостоилась получить дар от великого греческого полководца. И, судя по Вашему письму, дар великий: на все земли от восточных пределов государств просвещённой Европы до дикой Камчатки. С чем Вас, Ваше Императорское Величество, и поздравляю. Нет сомнения, что ежели Вы обнародуете ту грамоту Александра Великого, то остальные европейские государи воспримут этот факт как полное признание Ваших доселе нелегитимных завоеваний в пределах владений сибирских ханов, а также Турции, Англии, Австрии и прочих… Остаюсь верноподданный Вам… Эрих фон Люденсдорф».
Издевательское по сути письмо какого-то мальчишки Екатерина чуть не сожгла в камине, ежели бы при ней не присутствовал в момент чтения письма вернувшийся накануне в Петербург из Америки молодой граф Толстой, уже получивший от придворных прозвище Американец.
— Ни в боже мой, ваше императорское величество! — вскричал Американец, ухватив императрицу за руку, державшую письмо над огнём камина. — Американцы, сбродное племя из разных европейских народов, вырезали почти всех аборигенов на своей территории и в ус не дуют! Им никто не в указ! А вам кто насчёт Сибири в указ? То-то! А этот молодой мозгляк Люденсдорф пишет под диктовку самого короля Вильгельма! Разве вы не узнаёте тяжёлых прусских словесных выражений в письме, которыми так богат язык прусского короля? Король на американскую политику относительно аборигенов нам и намекает! Пишучи о русских завоеваниях в Сибири. Мол, кому какое дело до того, как мы обрели территории? Кому завидно, пусть их у нас отберут! Письмо ценное для дипломатии нашей, и не место ему в огне!
Екатерина специально отправила молодого да задиристого графа Петра Толстого в далёкую экспедицию через Сибирь и Камчатку, через Алеутские острова в Америку, с тем, чтобы не ухватить его как очередного фаворита… Только вот характером граф весь походил на Гришку Орлова. Тот, первый императорский фаворит, при случае мог закатать молодой тогда Екатерине в лоб, а уж по заду шлёпал весьма ощутимо и часто. Синие следы пятерни оставались надолго… А немки всё же не привыкли к русским пятерням как к знаку повышенного любовного внимания.
— С Аляской — что делать? — перевела разговор Екатерина, намекая на главное и тайное задание графа в Америке.
— Я бы не продавал, — отозвался граф Толстой и вернулся в кресло, что стояло напротив императрицы. Между ними оказался большой дубовый стол. — Аляска, конечно, есть то же, что и Сибирь: снег, мороз, дикие аборигены, но ведь это как-никак земля. И земля большая, наверное, даже доходная. Давай, матушка императрица, Аляску всё же за собой оставим. А?
— Тут в Сибирь, прости Господи, лишнего человека нет, чтобы поставить его губернатором, а ты за Аляску ухватился! И поди ещё за какой-нибудь другой клок земли! Говори, есть у нас другой клок русской земли в Америке?
— Есть, есть, как не быть! Сибирский купец Баранов, плывучи от Камчатки далее, на восток, представляете, ваше величество, тоже уткнулся в Америку! И попал на прекрасные земли. Калифорния называются те земли. Там и тюлени, и котики, и соболя! И виноград растёт, и разный непонятный овощ! Одно слово — рай!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии