Истинные приключения французских мушкетеров в Речи Посполитой - Виктор Авдеенко Страница 6

Московия и Оттоманская Порта пока не сильно беспокоили кардинала. Московиты то и дело воевали с Польшей, но их все время отвлекали дела на юге, где хозяйничали татары, и где им приходилось сталкиваться с интересами все еще могущественных османов. А Турция, которая полстолетия назад стала угрозой для половины Европы, захватив Буду и осадив Вену, на самом деле, надо признать, очень сильно помогла Франции, изрядно ослабив Священную Римскую империю накануне последней войны.

С Турцией еще при Франциске I был заключен альянс, который, однако, в последнее время оставался всего лишь формальностью (и то не сильно афишируемой из-за его святотатственной природы). А с Московией кардинал Ришелье подписал договор о (более-менее) свободной торговле. Так что и здесь можно было особенно не переживать.

Другое дело — Швеция. Здесь все было совсем по-другому.

Справится ли гасконец с возложенной на него миссией?

До сих пор д’Артаньян безупречно выполнял все его поручения. Но уж слишком сложным было нынешнее задание, и Мазарини, каждый раз думая о нем, непроизвольно вздрагивал.

Д’Артаньяну следовало ехать одному, без какого-либо сопровождения — даже без слуги, которого, впрочем, у него и не было.

Ему нужно было сесть на корабль, идущий до Гданьска — к счастью Балтика для французских кораблей благодаря союзническим отношениям со Швецией была безопасной.

Кардинал улыбнулся — если бы шведы могли только себе представить, с какой миссией следует агент их союзника под самым их носом. Впрочем, Мазарини был убежден, что в Стокгольме плетут не менее изощренные интриги.

Кардинал строго-настрого запретил д’Артаньяну приближаться к ВаршавеЮ посоветовав вместо этого через Люблин пробираться ко Львову.

Что бывшему мушкетеру предстояло делать дальше, не знал и сам Мазарини. Познания Его Преосвященства в географии Речи Посполитой на этом заканчивались. Разумеется, он не сказал об этом д’Артаньяну прямо, чтобы у того, не дай Бог, не закралось хоть малейшее сомнение в его компетентности, и облек дальнейшие инструкции в довольно обтекаемые формы, суть которых сводилась к тезису «действовать по обстановке».

Очевидно, что д’Артаньян должен будет следовать дальше на восток — вглубь украинских земель. Успокаивало то, что Хмельницкий, наоборот, все это время будет двигаться на запад (а вдруг не будет, такой вариант тоже исключать было нельзя). Однако даже если движение и окажется встречным, на пути следования д’Артаньян постоянно будет рисковать попасть в какой-нибудь переплет. Он может стать легкой добычей хозяев степей татар, доведенных до нищеты и сбившихся в разбойничьи ватаги украинских крестьян, или, наконец, польских шляхтичей, которые, возможно, не поверят в искренность рассказов одинокого путника, совершенно справедливо заподозрив в нем шпиона.

Мазарини предпочитал не думать обо всем этом. И вовсе не потому, что ему была безразлична миссия, которую он поручил д’Артаньяну, — как раз наоборот, он на нее, эту миссию, очень рассчитывал. Просто кардинал считал бессмысленным волноваться и нервничать в ситуациях, на которые он не мог повлиять лично.

Он был уверен, что гасконец не выдаст полякам, попадись он к ним в руки, его замыслов. Ну а если и выдаст — на допросах с пристрастием начинают говорить даже самые мужественные люди, к коим д’Артаньян, безусловно, принадлежал — что ж, вес его слов будет невелик. Если бы это был Сервьен или д’Аво, — тогда другое дело. Д’Артаньяна же в европейских замках и министерских кабинетах никто не знал, и кардиналу будет нетрудно от всего откреститься — мало ли что наговорит полоумный самозванец. Но даже если осадок, что называется, останется, со временем все равно все уляжется, утихнет, и большого дипломатического скандала не произойдет — Мазарини был в этом уверен.

По легенде, д’Артаньян был инженером фортификационных сооружений, ехавшим в Лубны к тамошнему магнату Иеремии Вишневецкому. Выбор в пользу этого влиятельного деятеля Речи Посполитой был сделан по причине значительной удаленности его владений от основных территорий польского королевства. К тому же, если верить донесениям информаторов, Вишневецкому не доверили командование королевскими войсками, что вызвало его гнев и обиду, и, соответственно, он, по идее, в ближайшее время вряд ли должен был покинуть свое Заднепровье.

Для людей Хмельницкого, впрочем, была придумана другая легенда (упоминание имени Вишневецкого ничего хорошего не сулило), состоявшая в том, что д’Артаньян — женевский часовщик, в подтверждение чего он был снабжен всякими диковинными механизмами.

Тем не менее, безоружным гасконца не оставили — он взял с собой верную шпагу, кинжал мэн-гош (для левой руки) и пару пистолетов с хорошим запасом пороха и пуль. Такая амуниция не должна была вызвать подозрений по причине того, что в стране, по которой он путешествовал, шла война, и даже представителю вполне мирной профессии — будь то инженер или часовщик — необходимо было думать о собственной безопасности.