Клык леопарда - Чарльз Буковски Страница 59

С этими словами главарь банды ринулся на стоящего перед ним воина, и тот поспешил отступить назад. Обдурон же резко развернулся к бандиту позади и справа от него и полоснул мечом по его клинку. К великому изумлению Марка, тот треснул пополам, и отсеченное острие упало в тающий снег. Обдурон тем временем одним взмахом надвое раскроил щит – лезвие прошло сквозь несколько слоев дерева и бронзовую окантовку, как сквозь бумагу. Обезоруженный бандит отступил назад и поднял вверх руки, признавая поражение. Его место заняли двое других, увидев свой шанс одолеть главаря, прежде чем тот успеет повернуться к каждому из них, чтобы повторить фокус. Но и их Обдурон опередил: слегка присев, он легко избежал удара, зато одновременно подставил одному из противников подножку. Тот полетел на мокрую землю. Обдурон же поднял меч и одним движением вогнал его в щит поверженного бандита. Щит раскроился – в руках у его хозяина осталась лишь горизонтальная ручка. Между пальцами потекла струйка крови. Выкрикнув ругательство, разбойник выронил меч. Марк понял: острое лезвие глубоко задело фаланги пальцев.

Не желая получить такую же рану, третий бандит поднял меч. Обдурон пожал плечами, затем посмотрел на лезвие меча, тряпкой вытер с него кровь и вернул его в ножны.

– Иногда для наглядности приходится идти на небольшие жертвы. Не волнуйся, ему окажут помощь. Надеюсь, ты все понял? Даже в руках посредственного воина это грозное оружие. В моих же оно непобедимо. Этот показательный бой я провел ради тебя, центурион Аквила, с тем, чтобы ты не вздумал искать это место и не пытался применить ко мне свое искусство, как только выздоровеешь. Возможно, мы в равной мере обладаем искусством боя, но даже твой прекрасный меч не чета моему.

С этими словами Обдурон поднес пестрый меч к свету и пристально посмотрел на него сквозь щель маски.

– Теперь, Валерий Аквила, тебе пора выполнить свое предназначение, ради которого я пощадил тебя. Ступай и скажи своему трибуну, что я от всего сердца советую ему оставить нас в покое. На этом мое гостеприимство заканчивается. В следующий раз я посмотрю на тебя из-за клинка моего леопардового меча как на живой труп. Грумо!

Главарь кивнул стоявшему рядом с Марком великану. Пленник повернулся – он хотел посмотреть, что означает этот кивок, – но в следующую секунду ему в челюсть впечатался огромный кулак. От боли из глаз Трибула посыпались искры, и он рухнул в грязный снег. Затем он кое-как поднялся на колени, но обзор ему загородили чьи-то сапоги. Даже не поднимая глаз, Марк понял: над ним высится Обдурон.

– Прости меня, Валерий Аквила, за это последнее унижение. Но как я могу отпустить того, кто равен мне в искусстве владения мечом, не предприняв при этом хотя бы самой малости для того, чтобы ему трудно было влиться в силы, мне противостоящие?

На глаза Марку снова надели повязку, после чего его в полубессознательном состоянии вывели из крепости. Затем пленника повели вниз по холму в лес. Великан Грумо шагал рядом с ним молча, время от времени подталкивая его в нужную сторону. Когда Трибул, шатаясь, проделал расстояние, показавшееся ему бесконечным, Грумо скомандовал:

– Стой!

В воздухе ощущался слабый запах дыма, принесенный ветром. Марку показалось, что краем сознания он различил в лесной тишине человеческие голоса. Он застыл на месте, не уверенный в том, что приказ Обдурона выпустить его из леса живым остается в силе. Сквозь повязку Трибул ощущал, как бандит обошел вокруг него. Затем великан одной рукой схватил его за разбитую челюсть – с такой силой, что Марк с трудом удержался, чтобы не простонать, а второй сорвал с него повязку. По-прежнему зажав в своей лапище его лицо, Грумо низко наклонился к нему, обдав в холодном утреннем воздухе теплым кислым дыханием. Шатаясь, пленник попытался сосредоточить взгляд на появившейся рядом с ним тени. Наполовину ослепленный внезапным солнцем, наполовину оглушенный ударом, он, мигая, смотрел на бандита и ощущал свою полную беспомощность.

– Посмотри на себя! – презрительно бросил Грумо и плюнул ему под ноги. – Римский завоеватель, ха! Да я могу разделаться с тобой моим охотничьим ножиком. Не знай я, что наш главарь все равно об этом пронюхает, я бы зарезал тебя прямо здесь и бросил бы на съедение кабанам. Ты вчера убил троих моих воинов. При новой встрече я не стану ни у кого спрашивать разрешения и доделаю дело. – С этими словами он отпустил подбородок Марка, приложил ладонь к его лбу и грубо отпихнул его от себя. Центурион пошатнулся и упал навзничь в грязный снег. – Теперь проваливай! Но если что, заходи! – Великан повернулся и бросил через плечо: – Буду ждать!

Три когорты организованно перешли реку. Те, кто первым оказался на другом берегу, выстроились центуриями, обеспечивая безопасность тех, кто шел следом. Хотя на самом-то деле, оказавшись на дружеском берегу, солдаты были просто рады погреться на солнышке, зная, что здесь на них вряд ли кто-нибудь нападет.

Те, кто еще оставался на южном берегу реки, слаженно покидали его под зорким оком Секста Фронтиния. Отступление каждой центурии от линии обороны южной оконечности моста сопровождалось сужением плацдарма, пока наконец там не остались всего две центурии.

– Переводи своих людей, Дубн, – скомандовал Секст. – Мы с Юлием двинемся следом, как только на мост ступит твой последний солдат.

– Пошевеливаем задницами, восьмая центурия! Как только окажетесь на том берегу, перестраиваемся. Причем быстро и четко. На нас смотрят! – С этими словами Дубн повел своих солдат к реке, на ходу чихвостя их за плачевное состояние формы. Глядя на него, Юлий хмуро улыбнулся:

– Похоже, сегодня утром товарищ не в лучшем своем настроении, и даже солнце бессильно его поднять.

Буркнув что-то невнятное в знак согласия, Фронтиний на прощание окинул взглядом вытоптанную поляну и вновь повернулся к реке, чтобы пронаблюдать за восьмой центурией, шагавшей по подводному мосту.

– Считай, нам крупно повезло, что мы потеряли всего двоих, – сказал он. – У меня такое чувство, что бандиты знали о нашем приближении.

Юлий мрачно кивнул:

– Но потерять Марка! Кто-то будет должен сказать его жене…

Ему не дал договорить солдат пятой центурии, который громко крикнул, указывая на деревья:

– Сюда кто-то идет. Похож на нашего!

Оба офицера резко повернулись и посмотрели в ту сторону, куда тот указывал. Юлий разинул рот: из леса, грязный и оборванный, прихрамывая, вышел Марк. Крикнув «За мной!», Юлий тотчас же бросился к опушке леса.

Центурия устремилась за ним следом, и в следующее мгновение Трибул без сил рухнул на руки Юлия. Следом, хромая, подошел Фронтиний – всматриваясь в лесную чащу на случай погони, он проревел приказ:

– Окружите его щитами!

Под прикрытием солдат пятой центурии Секст и Юлий подхватили своего ослабевшего товарища под мышки и повели его к мосту. И хотя Марк едва передвигал ноги, а скорее, просто волочил их по земле, оба центуриона радостно улыбались. Юлий с сомнением посмотрел на реку, а затем – на опухшее, все в синяках лицо своего друга.