Дракула. Последняя исповедь - Крис Хамфрис Страница 59

Служанки тихо плакали и молились. Не проронила ни слезинки только Елизавета, боярская дочь.

Послышался громкий стук, потом на лестнице прозвучали тяжелые шаги. Дверь с шумом распахнулась. Женщины увидели на пороге запыхавшихся мужчин, черные одежды которых были замараны кровью, вскочили с колен и прижались друг к другу.

Влад отчаянно вскрикнул, ринулся вперед и оттолкнул священника. Он сжал руки возлюбленной, вырвал из них розмарин, сорвал с головы розы, другие украшения и бросил все это на пол.

— Илона, — прошептал князь, прислонил голову к ее груди, а потом резко выпрямился. — Она жива! — воскликнул он.

— Да, мой князь. — Елизавета сделала шаг вперед.

— Тогда какого черта здесь делает эта ворона?! — Дракула указал на священника. — За какими объедками она прилетела?

— Меня позвали, и я пришел, — ответил тот невозмутимо. — Я не врач, но много раз смотрел на то, как жизнь покидает человека и он оказывается на краю смерти. Эта женщина находится как раз в таком состоянии, и мой долг состоит в том, чтобы приготовить ее к переходу в мир иной.

— Если вы не врач, то ваше мнение о том, что она вот-вот умрет, не имеет для меня никакого значения, — прервал его Влад.

Потом он взглянул на женщин и спросил:

— Лекарь приходил?

— Да, мой князь. Он приходил час назад, сделал все, что только мог, и ушел.

Влад взглянул на Илью, который стоял на пороге.

— Здесь есть одна опытная и мудрая женщина. Она живет на углу улицы Страда Скалойан. Ее зовут Марка. Приведи ее сюда.

Высокий, могучий человек поклонился и вышел.

— Вы послали за ведьмой? — Священник едва сдерживал возмущение. — Вы намереваетесь привести ее сюда именно сейчас, когда я стою здесь, произнося слово Божье?

— Она из старого цыганского рода, лечит травами и чудодейственными словами, умеет предсказывать судьбу. Именно это однажды привело меня к ней. Если такая помощь называется колдовством, то пусть так и будет.

Князь встал и подошел к священнику. Они были одного роста и, вполне вероятно, одного возраста, хотя густая борода служителя церкви заметно старила его.

— Я говорю вам, святой отец, что не побоюсь заключить договор с самим дьяволом, если он поможет Илоне выжить. Так что вам лучше уйти.

Однако тот не пошевелился и ответил все так же спокойно, с достоинством:

— Я не уйду, князь. Должен же остаться здесь хоть кто-то, кто защитит душу дитя Христова от сына Дьявола.

Елизавета ахнула. Стойка и Грегор шагнули вперед. Они были готовы исполнить приказ своего господина и наказать того, кто посмел бросить ему вызов, но Влад не подал им знака.

Он неотрывно смотрел на священника, потом спросил:

— Вам известно, что я сделал сегодня ночью?

— Я слышал. Кроме того, я имею возможность видеть. Кровь засохла у вас на лице, князь.

Влад поднял руку, провел по щеке, потом несколько мгновений смотрел на коричнево-красные хлопья, прилипшие к концам его пальцев.

— Это кровь Албу сель Маре, — сказал он. — Я могу приказать, чтобы такая же участь постигла и тебя.

— Я думаю, что вы не сделаете этого.

— Не посмею?

— Нет. Дракула убивает тогда, когда ему необходимо показать свою силу. У вас нет никакой необходимости убивать меня, князь.

Влад отстранился от священника, чтобы получше рассмотреть его.

— Да, это верно, — сказал он. — Ты понимаешь меня.

— Немного. Я наблюдал за вами. Я был солдатом в вашей армии в прошлом году, когда на небе появилась комета.

— Солдат и священник, вот как?

— Сейчас только священник. — Святой отец закрыл глаза. — Все то, что мне пришлось увидеть во время войны, заставило меня сделать этот выбор.

— Вспышки света на дороге в Дамаск? [10]

— Нет, мой князь. Обилие крови.

Влад мгновение внимательно смотрел на него, потом спросил:

— Как тебя зовут?

— Сейчас меня зовут брат Василий.

Внизу послышался шум. Дверь с улицы распахнулась. Заскрипели ступени, по которым кто-то поднимался.

— Ты заинтересовал меня, — произнес Влад, оборачиваясь. — Оставайся.

Илья ввел в комнату очень старую женщину. Ее платье было сшито из множества ярких лоскутов, на голове повязан платок, вышитый серебряной нитью. На нем поблескивали бесчисленные хрусталики маленьких зеркал. Каждое зеркальце нашивалось после удачного предсказания судьбы, все вместе они свидетельствовали о сильном пророческом даре колдуньи, а заодно и о прочих ее умениях, ради которых цыганку и призвали в эту комнату. За прорицательницей следовала девушка, одетая в том же стиле, но гораздо скромнее.

Обе присели перед Владом, перекрестились, увидев священника. Та, которая была старше и богаче одета, приблизилась к кровати Илоны. Она приподняла веки женщины, положила руку ей на лоб, потом на сердце и наклонилась, чтобы ощутить ее дыхание. Затем старуха повернулась к прислужницам и спросила их о чем-то на своем языке. Самая молодая из них, темная кожа которой явно выдавала в ней цыганскую кровь, что-то ответила и указала куда-то в угол. Женщина встала, подошла к бадье, стоявшей в углу, подняла крышку и некоторое время смотрела на то, что находилось внутри. Потом она положила крышку на место и снова сказала что-то девушке. Та кивнула, быстро вышла из комнаты и устремилась вниз по лестнице.

— Что?.. — Побледневший Влад тоже указал на бадью. — Что?! — закричал он, быстро прошел по комнате и схватил Елизавету за руки.

Она вскрикнула от боли, когда Дракула сжал ее пальцы.

— Князь, это… был ваш ребенок.

Влад отпустил ее и содрогнулся, словно его ударили. Брат Василий прошел мимо него, подошел к бадье, наклонился над ней.

— Я заберу его, — сказал он. — Эта чернавка видела ребенка. Все знают, что цыгане используют кровь и плоть нерожденных младенцев для приготовления своих дьявольских зелий. Я…

— Подождите. — Влад протянул руку и остановил его. — Я хочу взглянуть, — прошептал он.

— Но, князь…

Дракула пристально посмотрел на священника.

— Я хочу видеть, что мы с Илоной сотворили вместе и что Бог забрал у нас. Откройте! — Он кивнул на бадью.

Брат Василий вздохнул и исполнил его приказание. Оба они какое-то время смотрели на это.

Влад молчал, потом сказал:

— Это был сын. С черными волосами, как у всех Дракулести. — Он перевел взор на Илону, неподвижно лежащую на постели. — Я говорил ей, что в этот раз обязательно будет сын.