Своя гавань - Елена Горелик Страница 58

— Да что бы я своими руками…

— Интересно, а как я должен буду объяснить матушке происхождение грязи на наших одеждах? — теперь Педро был донельзя язвителен. — Я могу позвать служанку, но она обязательно доложит матушке, а матушка точно поднимет крик на весь дом. Знаешь, что тут творилось, когда я явился домой с синяками?

Скрепя сердце, Диего был вынужден согласиться, и принялся за чистку камзола. Впрочем, в этом тоже есть свой плюс: можно продемонстрировать великолепную шёлковую рубашку.

— Не понимаю — как они не боятся? — удивлялся тихоня Руис. — У ладронов везде глаза и уши.

— Ха! — воскликнул Педро. — Кто боится, тот всегда будет в проигрыше. Так отец говорит, и он прав.

— Но если кто из слуг донесёт?

— Не донесёт. У папаши нет идиотской привычки доверять слугам хоть что-то важное. Думаешь, это тайная встреча? Как бы не так! Уважаемые купцы собрались по приглашению отца, дабы обсудить вопрос моего брака с дочерью сеньора Мантойи. Кстати, девушка с богатым приданым, я точно не откажусь от такой партии. Официально сеньор Мантойя против брака, ибо мой отец не так богат, как он, а друзья отца его уговаривают… Всё понятно?

— Ну… в общем, понятно, — хмыкнул Диего. Он знал, что рано или поздно сеньор Луис Эстрада тоже подберёт ему богатую невесту, дабы продолжить род и передать дело возмужавшему наследнику. Но Педро-то куда спешит? Лусия Мантойя — всего лишь красивая дура. Ей бы только танцевать до упаду да новые платья на зависть подругам демонстрировать. — Твой отец хочет убрать пиратов с острова. Но сами они не уберутся. Что же он делать собрался?

— Вот то и собрался, что говорил, — улыбка Педро сделалась вдруг холодной и жестокой. — Жечь дьявольские фабрики, верфи, отравить их пойло. А самых главных — убить. Ладроны сами натащили сюда отребья, способного за сотню песо отправить в ад хоть их генеральшу.

— Я слышал, она дерётся не хуже любого пирата, — робко напомнил Руис.

— От ножа в спину не спасёт никакая выучка, приятель… Вы понимаете, что это значит?

— Что пиратам скоро конец, — Диего улыбнулся бы сейчас, но не хотелось демонстрировать дырку на месте некогда великолепных зубов. — А ты, Педро, понимаешь, что это означает лично для нас?

— Ну? — заинтересовался Педро.

— Что мы можем спокойно прирезать того ладрона, который нас оскорбил!

У Руиса глаза на лоб полезли. Прирезать! Прирезать разбойника, который голыми руками расшвырял их троих, словно щенят! Как Диего не страшно даже выговорить такие слова?

— Дело стоящее, — неожиданно согласился Педро. — И надо бы провернуть до возвращения их эскадры. Не то неприятностей не оберёшься.

Всего два раза в жизни чутьё Джона Причарда давало осечку. В первый раз — когда прошиб с выбором подельников, организовывая бунт против прежнего, законного капитана «Орфея». В результате чего пришлось действовать быстро и максимально жестоко. Барк тогда еле отмыли от кровищи. И второй — когда проглядел момент и допустил, чтобы удачливая «пигалица» перехватила власть над командой. С тех пор Причард не лез вперёд, уступая дорогу молодым и нахальным. Пусть набьют себе шишек. Кто не подохнет — станет умнее. Да вот хотя бы эта «пигалица». Хорошенькую она себе задачку поставила, нечего сказать. «Берём кучу дерьма, именуемую иначе Береговым братством. Поселяем на большом острове, полном болот, малярии и испанцев. Даём в руки новое оружие и смотрим, что получится… Впрочем… Получается и впрямь что-то дельное, если это до такой степени не нравится донам». И у Причарда были все основания так думать.

Михаэль Янсзон, получивший работу на верфи, стал завсегдатаем его таверны, и даже можно сказать, другом. Голландец и впрямь любил поболтать, но Причард заметил за ним две немаловажные особенности. Янсзон умел подмечать в людях детали, ускользавшие от других, хоть и не всегда придавал им значение. А во-вторых, он никогда попусту не болтал о действительно важном. И если интересовался каким-то делом, то всегда доводил его до конца. Причард ждал голландца с минуты на минуту: тот всегда являлся поужинать и попить пивка в половине седьмого пополудни. А заодно поделиться с хозяином «Старого пирата» последними новостями.

— Здорово, приятель! — Ну, вот, явился, хоть часы по нему проверяй.

— Здорово, Янсзон. Тебе как обычно?

— Как всегда — свинины с капустой, хлеба и пива!

Причард мотнул головой, и мальчишка-мулат умчался на кухню за заказом. А голландец тем временем подсел к стойке.

— А я кое-что вызнал, — хитро подмигнул он. — Помнишь поляка, которому мы кости перемывали?

— Что с ним ещё не так? — хмыкнул Причард.

— Да всё не так, чтоб я лопнул! Явился сюда как кожевник, а работу не ищет, хоть кожи тут и нужны. Это раз. За жильём в контору, как все мы, не обратился, пошёл жить в монастырь. Это два. Что постится и молится — Бог с ним. Но он мессы в соборе ежедневно заказывает! За какие шиши? Это три. И наконец: позавчера ходил в порт, выспрашивал, когда должна вернуться эскадра вашей адмиральши… Тебе мало? Я бы на твоём месте уже давно смекнул: дело тут нечисто.

— Откуда тебе знать, о чём я думаю, Янсзон, — усмехнулся Причард. — А ты молодец. Я посылал мальчишек, они и половины того не вызнали, что ты сейчас рассказал.

— Приятель, я потому и дёрнул из Голландии, что слишком много замечал и делал неприятные выводы, — рассмеялся голландец. — О, а вот и мой ужин!

«Или этот Этьен Бретонец лоханулся, или слишком заигрался с испанцами в кошки-мышки, — думал Причард, дымя неизменной трубкой. — Не буду гадать на кофейной гуще. Пошлю к нему мальчишку. Пусть или сам сюда явится, или человечка надёжного пришлёт. Нельзя шутить с огнём у крюйт-камеры…»

Весть о том, что эскадра под командованием мадам генерала уже явилась на Тортугу с невиданным призом, пришла в столицу по суше, с курьерской почтой. Генерал в послании к городу и трём советам сообщала, что везёт договор, подписанный королём Франции, а также огромное количество ценностей, захваченных у испанцев. Мэтр Робер Аллен, глава Торгового совета и член Триумвирата, тут же распорядился готовиться к торжественной встрече. Но праздничная суета, охватившая Сен-Доменг, мало радовала трёх молодых испанцев. Скоро эскадра будет здесь. А это тысячи разбойников, которые вмиг разорвут каждого, кто посмеет поднять руку на любого из них.

— Надо поторопиться! — настаивал Диего. — Я уже вызнал: этот квартирмейстер, будь он проклят во веки веков, если не его вахта, каждый вечер наведывается в тот грязный кабак. Ужинает, напивается и нанимает девку, если после игры денег хватает. Так вот: как раз сегодня его вахта. А завтра его можно будет подстеречь!

Все трое поклялись страшной клятвой никому ничего не говорить и непременно явиться назавтра к месту встречи. Во всеоружии. При полном параде. Разве не приказал Аллен готовиться к празднику? Вот они и наденут свои лучшие одежды! И пойдут вершить свой праздник!