Одиссей. Владычица Зари - Генри Райдер Хаггард Страница 57

Скиталец снова собрал и выстроил в боевом порядке пехоту и воинов на колесницах, а конницу послал добить бегущих варваров и ждать возле лагеря, когда подойдет пехота. От огромного вражеского войска осталось тысяч двадцать, да еще на берегу на страже своих судов плотными рядами, щит к щиту, стояли ахейцы.

Скиталец медленно провел свое войско по песчаной равнине и остановился на расстоянии полета двух стрел от лагеря варваров, который был выстроен дугой, в форме лука, а тетивой этого лука был Сихор; лагерь окружал глубокий ров и земляной вал. Но это еще не всё: внутри лагеря, ближе к берегу, варвары вырыли еще один ров и насыпали еще один вал, и за ними виднелись изогнутые носы кораблей аквайюша, его собственного народа, который он так горячо любил. Те же гербы и эмблемы, он помнил их со времен Троянской войны. Два льва на кораблях, которыми предводил Агамемнон, живущий в Микене, кентавр на кораблях Полипета, сына Пирифоя, лебедь на кораблях царя Лакедемона, бык на кораблях царя Крита Идоменея, роза на кораблях, предводимых царями Родоса, змея на кораблях, предводимых Менесфеем, сыном Петея, царем Афин… много других благородных символов, принадлежащих его старым добрым друзьям и родственникам. Но сегодня они были символами врагов, а Скиталец сражался за чужого царя, сражался по собственной воле, под знаменем армии Ра с раскинувшим крылья соколом.

Скиталец послал к вражескому лагерю глашатаев, предлагая тем, кто в нем укрылся, сдаться войску фараона, но варвары считали, что воды Сихора – надежная защита, и потому решительно отказались. Они были в ярости от того, что потеряли такую огромную часть войска в кровавом ущелье, и к тому же знали, что лучше умереть, чем сдаться в плен и стать рабами. Видели они также, что их силы еще свежи, а солдаты фараона изнемогают от усталости после изнурительного перехода по пустыне и жестокого боя. Военачальники фараона подошли к Скитальцу и стали просить его прекратить на сегодняшний день военные действия, люди нуждаются в отдыхе, да и лошадей нужно накормить и напоить. Но он им ответил:

– Я поклялся фараону, что разобью и уничтожу войска разноплеменных варваров и что их следа не останется на берегах Сихора. Здесь мы разбить лагерь не можем, нечем накормить людей и лошадям негде пастись, а если мы вернемся в прежний лагерь, варвары соберутся с силами и ударят, выступит и флот ахейцев, больше нам их в засаду не заманить, они усвоили урок. Возвращайтесь к своим людям. Будем брать их лагерь штурмом.

Военачальники поклонились и ушли, они видели Скитальца в сражении, восхищались его искусством ведения боя и считали, что в этом ему нет равных, и потому никто не осмелился возразить.

Скиталец разделил своих людей на три части, выстроил их в боевом порядке и двинулся на лагерь. Сам он шел в среднем отряде прямо к воротам лагеря – если эти хорошо защищенные ворота удастся взять, в лагерь смогут ворваться колесницы. По его команде отряды фараона атаковали лагерь с трех сторон. Однако их встретили градом пик и стрел, многие были убиты, и отряды откатились от лагеря, как волна от утеса. Но Скиталец снова приказал наступать справа и слева, выставив перед собой убитых, как щиты, и забросать ров трупами. Сам он пока держался поодаль и наблюдал за ходом боя, он ждал, когда защитники ворот вынуждены будут отвлечься.

И вот наемники фараона ворвались в лагерь справа, и половина защищавших ворота варваров кинулась туда, чтобы отразить нападение.

Скиталец приказал своим людям снять дышла колесниц и идти с ними выбивать ворота. И ворота удалось выбить, хоть и с большим трудом и большими потерями, потому что лучники варваров осыпали нападающих стрелами. Но все же ворота пали, и Скиталец ворвался в лагерь на своей колеснице. Но в этот миг варвары вытеснили из лагеря наемников фараона, которые ворвались справа, и отряд людей фараона, нападавший слева, отступил. Солдаты, которые должны были ворваться в лагерь вслед за Скитальцем, дрогнули, и толпа варваров кинулась к воротам и загородила их, так что внутрь лагеря уже никто не мог попасть. Скиталец остался в лагере один, повернуть назад он уже не мог. Но страха он не чувствовал, напротив, его отважное сердце наполнял радостный азарт битвы. Он швырнул свой щит на бронзовый пол колесницы и, вынимая из колчана длинные стрелы, громко крикнул возничему: «Вперед, мой возничий, вперед! Шакалы заманили льва в западню! Вперед, навстречу славной смерти! Одиссей умрет, как герой!»

Вознося молитву богам, возничий изо всех сил хлестнул коней кнутом, и кони бешено понеслись, давя врагов, а могучий черный лук громко пел свою песню смерти – Скиталец выпускал одну стрелу за другой, и каждая упивалась кровью убитого им варвара. Одна из них вонзилась в грудь вождя какого-то племени, он упал из колесницы на землю, словно в воду нырнул, и вонзил свои зубы в песок.

– Глубже ныряй, морской разбойник, на самое дно! – крикнул Скиталец. – Там ты найдешь сокровища! Вперед, возничий, пусть шакалы смотрят, как умирает лев!

Варвары глядели на Скитальца, едва смея верить глазам. Его колесница носилась по лагерю, давя и топча врагов, сея смерть стрелами черного лука, но стрелы варваров отскакивали от его золотых доспехов, не причиняя никакого вреда. Ошеломленные враги кричали, что это не человек, а сам бог войны сражается за страну Кемет, могучий Сет, грозный Ваал, во всей ярости своего гнева, и в ужасе порывались бежать. Скиталец был воистину подобен Рамсесу Великому Миамуну, когда тот сражался с хеттами, казалось, это сам Монту ^[23] слетел к ним в разгар битвы. Он гнал обезумевших от ужаса врагов, как пастух гонит покорное стадо.

Но вот выпущенный из пращи камень попал в возничего Одиссеевой колесницы, он ударил его в переносицу между глаз, и тот, мертвый, упал с колесницы. Не управляемые никем кони заметались, и кто-то из варваров вонзил копье в грудь правого коня, и тот пал, мертвый, дышло колесницы разломилось пополам. Тут варвары осмелели, перестали отступать, даже попытались поднять мертвого возничего и снять с него вооружение. Но Скиталец спрыгнул с колесницы и встал над телом возничего, закрыв его щитом и подняв копье.

Среди сгрудившихся вокруг Скитальца варваров произошло какое-то движение, кто-то протискивался вперед сквозь толпу. И Скиталец увидел над колышущимися султанами шлемов и поднятыми щитами золотоволосую голову без шлема, к нему приближался мужчина на целую голову выше самых высоких варваров. На нем не было ни шлема, ни доспехов, он не держал в руках щита. Кожа у него была очень светлая, почти белая, тело покрыто синей татуировкой, изображавшей людей, лошадей, змей и разных морских тварей. На плечах у него была шкура белого медведя, скрепленная золотой пряжкой, по форме напоминающей дикого кабана. Его голубые глаза злобно сверкали, в руке он держал вместо оружия дубину из ствола молодой сосны, на конец которой был насажен тяжелый каменный топор, грубый, даже не отполированный.

– Дорогу! Прочь с дороги! – кричал он. – Расступитесь, карлики, уроды, я хочу поглядеть на этого героя!

Варвары расступились, встав крýгом, и, притихнув, наблюдали, как Скиталец и великан будут меряться силой друг с другом.