Дублин - Эдвард Резерфорд Страница 5

Чего он хотел? Править всей Ирландией, как его далекие предки? Возможно. Или просто желал так напугать англичан, чтобы они предоставили ему владеть Ульстером как своей собственностью? Тоже возможно. Но он, как и Шелковый Томас за шестьдесят лет до него, воззвал к истинным католикам, в противоположность еретикам-англичанам, и отправил послание католическому королю Испании, прося войска. И на этот раз отряды католиков — четыре с половиной тысячи солдат — действительно прибыли. Граф Тирон и сам был опытным воином. Он разбил первые английские силы, посланные против него в Ульстер, в битве при Йеллоу-Форде, и люди поспешили к нему со всего острова. Это было всего десять лет назад, и никто в Дублине не знал, что может произойти, но затем Монтджой, жестокий и опытный английский военачальник, разбил Тирона и его испанских союзников в Манстере. И после этого Тирон уже ничего не мог поделать. В тот самый момент, когда старая королева Елизавета лежала в Лондоне на смертном ложе, граф Тиронский, последний из вождей Ирландии, капитулировал. Но англичане оказались на удивление снисходительны к нему: они позволили графу сохранить часть древних земель О’Нейлов.

На трон Англии взошел новый король — Яков, один из кузенов Елизаветы. Игра Тирона была закончена, и он это понимал. Но стало ли в Ирландии безопаснее?

Уолш смотрел на море. Справа от него раскинулся широкий Дублинский залив, уходивший к южному мысу и порту Долки. Слева — странный маленький островок с расщелиной в утесе — Ирландс-Ай, так теперь иногда называли этот островок люди. А по другую сторону залива, на севере, поднимались голубовато-серые горы Ульстера. Если он вообще собирался заговаривать на эту тему, решил Уолш, то теперь самое время.

Характер Мартина Уолша можно было угадать по его внешности. На мягких кожаных башмаках виднелось несколько пятен высохшей грязи и пыль, поскольку, доехав верхом до основания мыса, мимо замка его друга лорда Хоута, Мартин предпочел подняться на вершину пешком. Но его тщательно вычищенные утром штаны и дублет оставались все такими же чистыми. Поскольку день был теплым, Уолш скакал без плаща и даже без шляпы, и его волосы, пока еще каштановые, свободно падали на плечи, однако в небольшой остроконечной бородке уже пробивалась седина. Осторожный, чистоплотный, спокойный, негорделивый… семейный человек. И единственной посторонней вещью, которую мог бы заметить новый знакомец, был серебряный крестик, висевший на груди Мартина.

Письмо доставили Уолшу этим утром. Прочитав его и переварив содержание, Уолш мог прийти только к одному выводу: автор письма очень спешил, узнав, что Лоуренс и Энн собираются уехать.

— Я получил письмо от Питера Смита, — тихо сказал он. — Насчет его сына Патрика. Ты его знаешь?

Сыновья промолчали, хотя Лоуренс внимательно посмотрел на Энн, а потом вопросительно — на отца.

— Я с ним встречалась раз или два, отец, — ответила девушка. — Когда была с мамой в Дублине.

— Ты с ним разговаривала?

— Немножко.

— И что ты о нем думаешь… о его характере, я имею в виду?

— Что он честный и благочестивый.

— Он тебе понравился?

— Пожалуй, да.

Мартин Уолш немного подумал. Он не слишком близко знал ту семью. Смит — уважаемый дублинский торговец и католик. В этом Мартин не сомневался. А что еще? Смит жил в Дублине, лет двадцать назад он ссудил деньги одному землевладельцу к югу от города под залог имения. После этого, как то было в обычае у ирландцев, он мог пользоваться имением как своим до полной выплаты долга. На взгляд Уолша, Смит по меньшей мере наполовину был джентльменом. И в нем явно чувствовался аристократ. Вот только насчет происхождения этой семьи не было полной ясности, и Уолшу это не нравилось. Питер отвергал слухи о том, что его отец Морис — урожденный Фицджеральд. Макгоуэн утверждал, что на самом деле он был сыном О’Бирна из Ратконана в горах Уиклоу. Думайте как хотите. Однако в любом случае происхождение у него благородное. Но правда состояла в том, что Уолш практически не знал семью Смит. Он слышал, что у них несколько детей, но разузнать подробнее ему не удалось. Нужно действовать активнее. А вот его родственнику Дойлу наверняка все известно.

Что до письма Питера Смита, то тут все было понятно. После нескольких милых комплиментов в адрес дочери Уолша и ее репутации он спрашивал, не могли бы они обсудить возможность, только возможность, обручения этой драгоценности с его сыном, пораженным красотой девушки и ее чудесным характером.

— В письме говорится об обручении. Выглядит странным, что он готов просить твоей руки после столь краткого знакомства, — заметил Уолш.

Конечно, принцы могли жениться, всего лишь выслушав доклад посла и имея миниатюрный портрет невесты, но сквайры в окрестностях Дублина обычно знакомились семьями, прежде чем обвенчаться.

— Мне бы хотелось узнать его получше, отец, если он серьезно мной интересуется.

— Конечно, дитя мое. — Уолш кивнул и снова повернулся к морю.

Поэтому он не заметил взгляда Орландо, брошенного на сестру, и ее ответного предостерегающего взгляда.

Орландо был взволнован. И доволен собой. Потому что он догадался.

Впервые это произошло прошлым летом, когда Энн приехала домой из Франции. Они вместе отправились на прогулку и примерно в миле от дома встретили молодого человека. Энн и этот юноша как будто узнали друг друга, но незнакомца Орландо не представила. Они немного прошли вместе к каким-то деревьям, и там, найдя большой упавший ствол, Энн и этот человек сели поговорить, а Орландо тем временем изучал лесок. По какой-то причине Энн взяла с него обещание никому не говорить о той встрече; и Орландо весьма гордился тем, что старшая сестра так ему доверяет.

И хотя Орландо был на шесть лет моложе Энн, она играла большую роль в его жизни. Старший брат Лоуренс, которого Орландо считал героем, всегда был добр к нему, но брат учился за границей с тех пор, как Орландо вообще помнил себя, и потому дома появлялся лишь от случая к случаю. Еще два года назад Энн училась у отца Бенедикта, и уроки проходили в комнате, которую они называли классной, рядом с залом. И именно Энн, еще до того, как пришла очередь Орландо брать уроки у отца Бенедикта, научила его буквам, и именно она летними вечерами читала ему, а ее каштановые волосы падали в сторону, когда она склоняла голову, и Орландо прислонялся к ее плечу и, слушая, вдыхал нежный запах этих волос. Или же она рассказывала ему истории о разных глупых людях, и Орландо хохотал. Энн была прекрасной старшей сестрой.

Потом отец отослал ее в Бордо, в какую-то французскую семью.

— Я не хочу, чтобы моя дочь выросла как какая-нибудь провинциальная англичанка, — сказал он.

После первого года пребывания во Франции Энн вернулась довольно серьезной, но осталась приветливой и иногда взрывалась весельем. И раз уж она велела ему хранить тайну, Орландо скорее умер бы, чем выдал сестру.

В последующие недели они несколько раз отправлялись в поездки верхом на встречу с тем молодым человеком. Дважды они встречались на длинной полосе песчаного берега напротив маленького островка с расколотым утесом, и Энн вместе с юношей скакала вдоль берега, пока Орландо играл в дюнах. Каждый раз Энн просила брата хранить секрет, а родителям говорила: