Чеченская рапсодия - Юрий Иванов-Милюхин Страница 5

— Как батяка скажет, так оно и будет, — неожиданно набычился средний брат. — Не бери на себя много, постарше тебя в нашей семье найдутся.

— Что-о!? — ошалел Панкрат.

Это был открытый вызов вековым казачьим устоям, в которых слово старшего брата для младших членов семьи считалось равным отцовскому. Он наклонился к Захарке вплотную, впился серыми зрачками в его глаза.

— Ишо вонючей Русью тут не пахло! Повтори, что ты сейчас сказал?

— Что слышал! Батяка с мамукой еще в силе, — вскинулся в седле и средний брат. — Мамука первая скажет, что ты пошел на поводу у зла, а это до добра не доводит.

Хорунжий скрипнул зубами, потерзал пальцами рукоятку нагайки, затем молча втянул воздух ноздрями и отъехал в сторону.

К нему приблизился Савелий.

— Панкратка, прав наш Захарка, хоть и променял нашу жизнь на занудное учение, — как можно спокойнее сказал он. — Абреки объявятся все равно, тогда надо будет захватить их живыми и предложить обмен. Я тоже думаю, что надо подождать, а там дело само повернет куда следует.

Панкрат кинул на дядьку раскаленный взгляд, затем обжег таким же огнем и Захарку. Он помнил до мельчайших подробностей, как братья в каждый свой приезд на побывку вымаливали у него с отцом возможность послужить на кордоне.

Прошло два года, оба студента снова приехали в отпуск. Когда лето незаметно перевалило на вторую свою половину, засуетились банды абреков. По Кизлярско-Моздокской линии объявили о предстоящем наступлении русских войск. Но поход только частично был связан с набегами разбойников, задача войскам ставилась более сложная. По станице гарцевали на орловских рысаках щеголеватые столичные офицеры, они были расквартированы по куреням и занимали на подворьях саманные флигеля. Кого-то пускали и в комнаты, но редко какая казачка долго выдерживала запах вонючего табака, москальского одеколона и начищенных ваксой хромовых сапог.

От атамана Кавказского войска Даргану пришла цидулка, в которой предписывалось собрать сотню станичников и приготовиться к походу на Турцию через Большую Чечню. Вместе с русскими полками нужно было перевалить через Гребень, пополнить отряд гребенскими и сунженскими казаками, недавно влившимися в состав Кавказского войска, и через крепость Грозную, через грузинский Крестовый перевал приблизиться к границе с Турцией.

— А дальше дело само покажет, — прочитав цидулку, Дарган задумчиво поцарапал щеку ногтями. — Одного не пойму, на кого перекладывать усмирение немирных чеченцев с дагестанцами? На наших малолеток или на русских солдат? Что одних, что других сначала надо обучить ведению боевых действий в тылу врага, а потом уж оставлять их на постах и заставах.

— Абреки Шамиля могут запросто ударить нам в спину, — обронил Панкрат, продолжая собираться для несения службы на кордоне.

За это время у него успел родиться второй сын, Павел, агукавший теперь в зыбке, подвешенной к потолку комнаты, отведенной его семье.

Мальчика снова назвали царским именем, с намеком на то, чтобы когда вырастет, сумел его оправдать. — Я уж докладывал москальскому полковнику, что необходимо создать заградительные отряды и разместить их на нашей стороне для прикрытия населенных пунктов.

— А он тебе ответствовал, что казаки обязаны оберегать себя сами, так? — повернулся к нему отец. — Это мы уже слышали лет триста назад.

— Батяка, возьми меня с собой в поход, — вдруг снова попросился Захар. — А то я так и не научусь владеть шашкой.

— Тебе в дорогу пора собираться, чтобы ученье продолжать, — ловя на себе беспокойный взгляд Софьюшки, отмахнулся было Дарган. — Да и поздно уже джигитовкой заниматься, двадцать один год стукнуло.

— Я бы тоже хотел сходить в дальний поход, — вслед за средним братом спокойно заявил и младший Петрашка. — Разве мы не терские казаки?

— Что это с вами случилось? — Дарган забегал глазами по парням, а потом перекинул взгляд на старшего сына. — Панкрат, не ты опять их подначиваешь?

— Разбаловались они в столицах, вот и захотелось самим характер показать, — решился высказаться тот. — Пора отправлять по университетам, еще нам возни с ними не хватало. Пусть лучше в науках себя проявляют.

— Здесь свежий воздух, привычное с детства питание, вот силушка-то и взыграла, — снимая для каймака пенки с топленого молока, объяснила поведение сыновей Софьюшка и добавила, обращаясь к мужу: — Ты как хочешь, а я против.

— В походе вам делать нечего, — сказал как отрубил Дарган. — Набивайте саквы припасами, будем собирать вас в путь-дорогу.

— Тогда пусть Панкратка возьмет нас в ночной дозор, — пристал как банный лист Петрашка.

— А это уже у него спрашивайте, хотя и на кордоне неспокойно.

— Там спокойствия никогда не было, — передвигая горшки, вздохнула Софьюшка.

— Вот видите, вся семья против вашего участия в стычках, — развел руками Панкрат.

Какое-то время каждый занимался своими делами, потом Захар прошел на середину комнаты и упрямо произнес:

— Мы все равно проберемся на кордон, мы уже договорились друг с другом.

— Что там делать! — вконец возмутился Дарган.

— Потому что мы терские казаки, — последовал жесткий ответ. — Не все же время в науках пребывать, пора и к военному делу приобщиться. У нас на Кавказе и Пушкин с Лермонтовым побывали, и убиенный в Персии Грибоедов.

— А это еще кто такие? — Дарган отложил наточенную шашку в сторону, изображая недоумение, хотя был наслышан о русских грамотных барах.

— Поэты и писатели, батяка, — аж подскочил на месте с подковыркой Петрашка.

Панкрат посмотрел на брата, на сотворенную им дурацкую фигуру, непривычную в здешних местах, и добродушно засмеялся.

— Совсем братья окацапились, уже и театры разыгрывать научились, — затем высказал отцу свою догадку: — Они насмешек станичных малолеток не выдержали, вот и запросились на войну.

— Во-от оно что! Тогда причина серьезная, — насупился глава семейства. — В роду Даргановых трусов отродясь не бывало.

— Дарган, они выбрали другой путь, более цивилизованный, — насторожилась Софьюшка. — Он для большинства казаков не понятен.

— Казаки разбираются во всем, — сотник пристукнул ножнами по полу. — А показать свою удаль для поддержки славы рода Даргановых никогда не поздно. На следующей неделе оба пойдете в отряд к Панкратке, пусть он вас там погоняет.

Видно было, что высказывание Панкрата о насмешках станичников над учеными братьями крепко зацепило старого вояку, больше он не желал слушать никаких доводов. Софьюшке оставалось лишь развести руками.