Рене по прозвищу Резвый - Елена Кондаурова Страница 5

Но Рене и не думал пугаться. Просто мальчишка сильно вырос за последний год, и он не сразу узнал его. Видно, не только ему одному было интересно охотиться по ночам за пирогами.

— Я не уйду, Луи, — сказал он. — А братьев сходи позови, это ты верно придумал.

— Вы… ты… Рене? — неуверенно спросил Луи, круглыми глазами пялясь на нежданного гостя.

Рене оторвался от поисков еды и подошел к нему, ища на лице подростка черты того ребенка, которого он знал. Это сколько же ему лет теперь? Двенадцать? Да, если самому Рене восемнадцать, то все верно, Луи двенадцать. Вытянулся-то как, господи боже. Рене порывисто обнял его. Два года не видел как-никак. Со времен похорон матери.

— Луи, братишка!

Тот стиснул его в ответ.

— Рене, я так рад тебя видеть! Но почему ты здесь?

— Я теперь всегда буду здесь, привыкай! — обрадовал его Рене. — А сейчас сходи за Пьером и Жераром, пусть спустятся, я хочу их видеть. Кстати, а где все? — Рене имел в виду слуг. Сколько он себя помнил, на первом этаже всегда крутились несколько лакеев, да и горничные иногда доделывали свои дела по ночам, когда хозяева спали. Поверженного им верзилы явно было маловато для охраны замка.

— А никого нет, — ответил Луи. — Жерар всех отпустил по случаю папиной смерти. Они придут только завтра.

Незадачливый охранник как будто нарочно в этот момент заглянул в кухню, но, увидев обнимающихся братьев, поспешно ретировался.

Братья появились быстро, Рене только успел отрезать себе сыра и кусок окорока.

— Рене, как ты здесь оказался? — Пьер первым вошел на кухню.

Толстый Пьер, Пьер-ябеда. Он по-прежнему был толстым, а близко посаженные глазки так же внимательно ощупывали все, что попадало в их поле зрения. Ему сейчас уже шестнадцать, подсчитал Рене. Вырос братец, здорово вырос. Правда, стал немного походить на кабана. Но это нормально, ведь раньше он был похож на поросенка.

Рене почему-то не показалось, что Пьер был рад его видеть. Разве так встречают старшего брата после долгой разлуки? Впрочем, с Пьером его никогда не связывали особо теплые отношения.

Рене пожал плечами, наливая себе яблочного сидра.

— Пришел, как видишь.

— Как пришел? — заволновался Пьер. — Тебя отпустили из семинарии на каникулы? Или на похороны отца? Так его уже похоронили вчера, ты опоздал.

— Нет, — качнул головой Рене, — меня никто не отпускал. Отныне с семинарией покончено.

— Но как же отцовский обет? — заволновался Пьер. — Ты же не хочешь сказать, что нарушишь?..

При упоминании обета Рене мгновенно вскипел, уже собираясь посоветовать брату, куда тот может засунуть этот чертов обет и свое беспокойство вместе с ним, но тут встрял молчавший до этого Жерар.

— Его выгнали, Пьер, — насмешливо предположил он. — С треском! Верно ведь, Рене? Тебя выгнали?

Да, язык у него остался таким же злым, как и был.

Рене посмотрел на шагнувшего в полосу света Жерара. Он, как и Пьер, тоже сильно вырос с тех пор, когда они виделись в последний раз. Ему недавно исполнилось семнадцать, и у Рене при взгляде на него возникло ощущение, что он смотрится в зеркало. Те же рост и вес, как у него, похожее сложение. Даже лицо, если не обращать внимания на разницу в выражениях, походило на собственную физиономию Рене очень сильно. Те же четко очерченные скулы, высокий лоб, прикрытый вьющимися черными волосами, тот же крупный нос с заметной горбинкой, яркие губы. Только глаза, пожалуй, у Жерара посажены ближе, как у отца, само лицо немного длиннее, как у дяди Бернара, а губы хоть и яркие, но плотно сжаты, а не как у Рене всегда готовы расплыться в улыбке.

Рене откусил большой кусок окорока.

— Я сам ушел, — с набитым ртом ответил он брату. Прожевал, проглотил и продолжил: — И чтобы вопросов больше не было, повторяю еще раз, последний. Я ТУДА БОЛЬШЕ НЕ ВЕРНУСЬ! Никогда и ни при каких условиях. А если кто-нибудь из вас сильно переживает по поводу отцовского обета, — Рене обвел глазами братьев, — то он может отправляться в семинарию вместо меня, я возражать не буду!

— Хм, все это замечательно, — задумчиво потер подбородок Жерар, — но, Рене, ты ведь знаешь, что в завещании отец назвал меня своим наследником. С сегодняшнего дня я законный барон де Гранси.

Рене заметил быстрый взгляд, который Пьер метнул на Жерара, и вопросительный взгляд Луи, которым тот уставился на Пьера.

Нельзя сказать, что Рене не ожидал от Жерара чего-то подобного, но такой поворот его, разумеется, не обрадовал. Однако сдаваться без боя Рене не собирался.

— Жерар, — снисходительно посмотрел он на младшего брата. — Я — старший сын барона де Гранси. Отец назвал тебя главным наследником только потому, что я планировал посвятить свою жизнь церкви. А теперь я передумал, церковь у нас все-таки не тюрьма, и все возвращается на круги своя. Я — барон, а ты — младший брат барона, как и все остальные. — Рене снова обвел глазами стоявших вокруг стола братьев.

— Рене, ты не понимаешь, — покачал головой Жерар. — В завещании отца четко и до мелочей прописано, кто, сколько, когда и при каких условиях должен получить. Кстати, по этому завещанию ты тоже получаешь вполне приличную сумму, так же как и твоя семинария и твой будущий приход, в котором ты будешь служить. Отец все продумал. Неужели ты собираешься нарушить его последнюю волю? Я понимаю, ты уже нарушил его волю, когда сбежал из семинарии, но последняя воля, разве это не свято?

Дело было серьезнее, чем предполагал Рене. Однако поводов для отчаяния он не видел. Даже если ему не суждено стать бароном и остаться простым, не слишком богатым дворянином, это все равно лучше, чем быть священником.

— Жерар, дорогой, — ласково улыбнулся он брату, — это ты кое-чего не понимаешь. Завещание — кстати, я хотел бы его посмотреть, — это еще не все. Если ты не уступишь добровольно, я пойду в суд. А судья у нас, как тебе известно, наш троюродный дядя Бернар, который, как тебе тоже должно быть известно, в пух и прах рассорился с отцом, когда меня отправили в семинарию. Право первородства для него не пустое слово. Как думаешь, какое решение он примет? И поддержат ли это решение наши соседи?

Рене знал, о чем говорил. И закон, и вековой обычай гласили одно — наследником основного состояния всегда становился старший сын, и, чтобы лишить его этого, нужна была очень серьезная причина. Остальные сыновья, как правило, получали гораздо меньше, иногда просто крохи по сравнению со старшим, и именно они шли в священники или военные, чтобы хоть как-то заработать себе на жизнь. Поэтому на отца так ополчились все родственники и соседи, когда он решил воплотить в жизнь свой нелепый обет. Право первородства — это было по-настоящему серьезно.

Кроме того, у судьи де Бюссона, с которым Рене много общался и привык называть дядей Бернаром, были и другие причины для ссоры с троюродным братом, кроме первородства. У него была единственная дочь по имени Селеста, которую он очень хотел видеть женой Рене и хозяйкой Гранси. Все стороны, включая жениха и невесту, были согласны. И хотя свадьба планировалась только когда жених и невеста войдут в возраст, помолвка уже состоялась, а кроме того, был назван размер приданого и даже обговорено количество серебряных сервизов, которые будут подарены молодым. И вдруг отец одним махом все разрушил. Поэтому Рене точно знал, чью сторону займет его будущий тесть, если ему доведется решать это дело в суде.