Тайна белого пятна - Михаил Михеев Страница 47

– Как видите, нам обоим нужно срочно выбраться отсюда. Мне – чтобы успеть выполнить задание. Вам чтобы успеть предотвратить опасность, грозящую руднику. Цели у нас противоположные. Но путь – один. По отдельности мы не выберемся, вы, наверное, уже успели убедиться в этом, иначе бы не сидели здесь целый год. Но там, где не смог пройти один, наверное, сумеют пройти двое, помогая один другому. Мы нужны друг другу. Мы идем вместе... пока это необходимо. Пока кто-либо из нас не убедится, что дальше он может следовать один.

– И тогда?.. –спросила Зина со злым любопытством.

– Тогда... – Липатов пожал плечами, – тогда каждый поступит так, как сочтет нужным.

– Уже без всяких условий?

– Да, без всяких условий, – жестко заключил Липатов. – Вот и все, что я хотел вам предложить.

И не дожидаясь ответа, как бы считая договор принятым, он нагнулся и начал собирать разбросанные вещи.

Зина молчала. Нож был у нее в руках.

Широкая спина Липатова горбилась совсем рядом, до нее можно было дотянуться, даже не вставая с камня.

Зина невольно подумала: "А смогла бы я это сделать?".

Однако в доводах Липатова чувствовалась логика.

Пусть жестокая и безжалостная, но от этого только еще более убедительная. И не согласиться с ней было нельзя.

Но и торопиться с заключениями тоже пока не было необходимости.

– Вы можете ответить мне на один несущественный вопрос? – сказала она.

– Именно?

– Зачем вы захватили с собой в тайгу наручники? Или они входят в обязательный ассортимент оборудования каждого шпиона, как, например, подложный паспорт?

– Это не наручники, – ответил Липатов сдержанно, – это крепежные кольца от парашютного мешка. Но они сделаны со специальным учетом... на универсальное использование. Я снял их, когда нашел парашют.

– Специально для меня? – вызывающе усмехнулась Зина.

Липатов, не отвечая, зажег фонарь.

– Идите вперед, – сказал он.

– Боитесь?

– Нет. Вы лучше знаете дорогу. Я пойду следом за вами.

Зина сунула нож в ножны. Не обменявшись больше ни единым словом, они дошли до хижины.

Липатов поставил зажженный фонарь на стол. Узкий пучок света собрался на потолке в яркий кружок. Он неприятно слепил глаза.

Полено Липатов положил на лежанку. Зина дошла до дверей своей кладовки и остановилась.

– Учтите, – многозначительно предупредила она, я пока не связана никакими обещаниями и поступлю так, как сочту нужным.

– Хорошо. А я буду спать. Можете пользоваться всеми преимуществами внезапно нападающей стороны.

– И не думайте, пожалуйста, – со злостью заключила Зина, – что меня сможет обезоружить ваша бравада и беззащитность.

– Я ничего такого не думаю, – сказал Липатов негромко после некоторого молчания. – Просто вы все еще не можете понять, что у меня нет другого выхода, что я так или иначе в вашей власти. Я не смогу выбраться отсюда один, значит, в дальнейшем мне нечего рассчитывать, что обо мне кто-то позаботится. Меня рано или поздно обнаружат здесь и расстреляют как шпиона. Это хуже, чем если вы меня зарежете сонного в постели. Я же смертник, прикованный к пулемету. Вот и все... А теперь давайте спать. Спокойной ночи!

И не дожидаясь ответа, Липатов принялся развертывать одеяло на лежанке. Убить Липатова? Закинув руки за голову, Зина лежала в кладовой на своей жесткой постели. Ей было не до сна.

Трудно согласиться, что она должна помогать Липатову выбираться из провала, своими руками нести угрозу руднику и что это единственная возможность выбраться самой и тем самым спасти рудник. Слишком велика была ответственность, которую предстояло взять на себя. Но другого пути не находилось.

Липатову можно поверить. Она и сама знает, что на руднике притаился враг. Он похитил в свое время карту ее отца и сейчас ждет агента, чтобы взорвать шахту, иначе чего бы ему сидеть там и рисковать своей головой. Не дождавшись Липатова, он дождется другого и рано или поздно приведет в исполнение свой дьявольский план.

Никто об этом не знает, кроме нее. Никто не подозревает о грозящей опасности. В ее руках судьба и рудника и людей.

Она обязана их спасти.

Она должна идти вместе с Липатовым. Она станет помогать ему, он – ей. Вместе они будут выбираться, подстерегaя момент, когда помощь другого будет не нужна.

И каждый поступит здесь безжалостно и решительно.

Кто кого?!

Зина понимала, что рискует жизнью. Но разум говорил ей, что потерять жизнь – это еще не самое главное.

Она должна уцелеть, чтобы спасти других.

Было безопаснее тем или иным путем задержать Липатова здесь, остаться самой в провале и предоставить событиям развиваться своим чередом. Но сделать так Зина не могла. Сильнее страха было чувство долга...

Незаметно воспитывается оно. Живет человек, учится, работает и не ощущает его. И только в минуту опасности вдруг убеждается, что способен отдать жизнь за свой народ, за свою страну, за все то, что входит в такое короткое и большое слово – Родина...

Ночь кончалась. Серый прямоугольник окошечка стал вырисовываться яснее, начал голубеть, светлеть, уже проступали смутные очертания бревен хижины, кадушки с медом, связки шкурок на стене.

Зина закрыла усталые глаза и незаметно забылась.

Когда она проснулась, Липатов за хижиной колол дрова.

Он попался навстречу с большой охапкой, коротко промолвил: "Доброе утро!" – и, не ожидая ответа, прошел к очагу.

Зина сняла со стены самострел, молчаливая направилась в лес. Она никак не могла найти верного тона в обращении с Липатовым и хотела, пока это возможно, побыть наедине с собой.

Не торопясь прошла до конца озера.

Возле скал на песке валялся измятый передатчик, который она так удачно ударила о скалу. Огарок свечи торчал в расщелине, желтые натеки воска застыли на темной поверхности камня. Вот здесь сидела она с завернутыми за спину руками, а вот на этом камне – он.

Зина тронула ногой изуродованную, смятую радиостанцию... резко повернулась и пошла обратно.

Она свернула с тропинки, обогнула лесом полянку и вышла к хижине со стороны водопада.

Липатов сидел у очага и, обхватив колени руками, неподвижно глядел на потухающий огонь. Вскипевший чай был отставлен в сторону, в тихом воздухе завивалась вверх тоненькая струйка пара.

Зиаа остановилась за кустами. С каким нетерпением возвращалась она из леса всего день тому назад. Прошли только сутки, а как тоскливо и сумрачно на душе...

Ах, Липатов, Липатов! Как мог он оказаться таким безнадежно чужим?

И новые сомнения возникли у нее...