Приключения троих русских и троих англичан - Жюль Верн Страница 43

Вдруг над тучей появился целый сонм черных точек, хорошо видных на бледном фоне неба. Они прыгали снизу вверх, то погружаясь в темную массу, то выскакивая из нее. Их насчитывались, наверно, тысячи.

— Ой, что это за черные точки? — спросил сэр Джон Муррэй.

— Это птицы, — ответил бушмен. — Ястребы, орлы, соколы, коршуны. Они летят издалека, сопровождая эту тучу, и покинут ее, лишь когда она будет уничтожена или рассеяна.

— Туча?

— Это вовсе не туча, — ответил Мокум, протянув руку к черной массе, закрывшей уже четверть неба, — это живая масса, это полчище саранчи!

Охотник не ошибся. Европейцам предстояло лицезреть одно из тех ужасных нашествий этой разновидности кузнечика (к несчастью, слишком частых), которые за ночь превращают цветущий край в бесплодную, мертвую пустыню. Саранча, представшая взорам астрономов, принадлежала к виду сверчков — «grylli devastatorii», как их называют натуралисты, их скопления насчитывают миллиарды особей. Разве путешественникам никогда не приходилось видеть пляж миль в пятьдесят, покрытый четырехфутовым слоем саранчи?

— Да, — снова заговорил бушмен, — эти живые тучи — страшный бич для наших угодий, и пусть небу будет угодно, чтобы эта не причинила нам слишком много зла!

— Но у нас здесь нет, — сказал полковник Эверест, — ни засеянных полей, ни пастбищ, которые бы нам принадлежали! Почему мы должны бояться этих насекомых?

— Мы не должны бояться, если только они пролетят над нашими головами, — ответил бушмен, — но если они опустятся на ту местность, которую нам предстоит пересечь... Тогда на ней не останется ни листочка на деревьях, ни травинки на лугах, а вы забываете, полковник, что если мы сами запасами пищи обеспечены, то у наших лошадей, волов и мулов таковых нет. Что станется с ними, окажись они на опустошенных пастбищах?

Спутники бушмена на какое-то время погрузились в молчание. Они смотрели на живую массу, разросшуюся, насколько хватало глаз. Шорох усиливался, перекрываемый криками орлов, и соколов, которые ныряли в это полчище и поглощали насекомых тысячами.

— Вы думаете, они опустятся прямо здесь? — спросил Вильям Эмери Мокума.

— Я этого опасаюсь, — ответил охотник. — Северный ветер несет их к нам. К тому же солнце уже садится. Вечерняя влага сделает крылья этих кузнечиков тяжелыми. Они опустятся на деревья, на кусты, на луга, и тогда...

Бушмен не успел докончить фразы, когда его предсказание стало сбываться. В мгновение ока огромная туча, закрывавшая небо в зените, опустилась на землю. Кругом стала видна только шевелящаяся темная масса — от лагеря и до самого горизонта. Место стоянки буквально кишело этими тварями. Повозки, палатки — все исчезло под живым градом. Слой сверчков достигал фута высоты. Англичане, оказавшись по колено в густой толще кузнечиков, давили их сотнями при каждом шаге. Но что это значило для такого громадного их числа?

И тут оказалось, что есть много других способов истребления этих насекомых. На них кидались птицы, испуская пронзительные крики и жадно пожирая их. Внизу под слоем насекомых появились привлеченные своей частью лакомой добычи змеи, поглощая ее в огромных количествах. Лошади, быки, мулы [201], собаки тоже насыщались ими с неописуемым удовольствием. Равнинная дичь, дикие звери, львы и гиены, слоны и носороги отправляли саранчу в свои огромные желудки пудами. Наконец, сами бушмены — большие любители «воздушных креветок» — лакомились ими, как манной небесной! [202]Но количество саранчи отнюдь не уменьшалось, несмотря на потери, в том числе — и от собственной прожорливости, ибо насекомые эти сами пожирают друг друга.

По настоянию бушмена англичанам пришлось отведать пищи, которая свалилась с неба. Несколько тысяч насекомых были сварены и приправлены солью, перцем и уксусом, причем Мокум тщательно отобрал самые молодые — зеленые, а не желтые, особи, более нежные на вкус. Некоторые из них достигали четырех дюймов длины. Молодые самки, толщиною со стержень пера и длиною пятнадцать — двадцать линий, еще не отложившие яиц, ценятся любителями как особый деликатес. После получасового приготовления бушмен подал троим англичанам аппетитное блюдо из сверчков. Эти насекомые, лишенные головы, лап и крыльев, очень похожие на морских креветок, были найдены восхитительными, а сэр Джон Муррэй, съев несколько сотен, посоветовал своим людям сделать их запасы, и побольше. Ведь, чтобы запастись ими, достаточно было лишь нагнуться!

Наступила ночь, и все разошлись на ночлег по своим обычным местам. Но повозки тоже не избежали последствий вторжения саранчи. В них невозможно было проникнуть, не раздавив множество насекомых. Спать в таких условиях оказалось не слишком приятно. А потому, благо небо оставалось чистым и на нем ярко горели звезды, трое астрономов провели всю ночь за определением высоты звезд. Это наверняка было лучше, чем погрузиться по самую шею в перину из кузнечиков. Впрочем, разве могли бы европейцы обрести сон хоть на миг, когда леса и долины наполнились криками диких зверей, набросившихся на добычу, состоявшую из сверчков!

На следующее утро солнце поднялось над ясным горизонтом и начало описывать свою дневную дугу по яркому небу, предвещавшему жаркий день. Скоро от его лучей стало жарко, послышался глухой шум надкрыльев многомиллионной массы саранчи, готовившейся возобновить свой полет, чтобы нести с собой разрушение дальше. К восьми часам утра на небо будто набросили огромную пелену, застлавшую свет солнца. Все вокруг потемнело, словно опять настала ночь. Потом, когда ветер окреп, огромная туча пришла в движение. В течение двух часов она с глухим шумом все плыла и плыла над погруженным в тьму лагерем, пока наконец не исчезла на западе за горизонтом.

А когда снова стало светло, все увидели, что пророчества бушмена полностью сбылись. Ни листочка на деревьях, ни травинки на лугу. Все было уничтожено. Земля казалась пожелтевшей и грязной. Лишенные зелени ветки представляли взору ужасающий вид. Это была зима среди лета, наступившая прямо на глазах! Это была пустыня вместо роскошного края!

Невольно на ум приходила восточная пословица, касавшаяся разбойничьих повадок османов [203]: «Там, где прошел турок, трава уже не растет!» Там, где опустилась саранча, трава уже не растет!