Нить судьбы - Роберт Святополк-Мирский Страница 43

Марья вскоре действительно стала ближайшей подругой и первой дамой двора Елены, а планы Симона, к невероятному изумлению членов Высшей рады братства, которые не очень в них верили, стали осуществляться: Елена вышла замуж за Ивана Ивановича Молодого, затем стала великой тверской княгиней и вот–вот должна была стать великой княгиней московской.

В обязанности Марьи входило обеспечение личной безопасности Елены, а затем и ее сына Дмитрия.

К счастью, не она отвечала за личную безопасность ее супруга, Ивана Ивановича и потому, когда он внезапно скончался, несмотря на всю охрану, на все меры предосторожности и лучшего немецкого врача доктора Леона, это никак не отразилось на ее карьере в иерархии братства.

К тому времени она уже была сестрой седьмой заповеди.

После этого случая меры безопасности по отношению к Елене Волошанке, и особенно к законному наследнику престола Дмитрию, именуемому в народе Дмитрий Внук, были приняты беспрецедентные.

Марье так удалось поставить свое дело, что к пятнадцатилетнему юноше никто не мог и близко подступиться, вся еда, которая поступала ему на стол, контролировалась лично Марьей, а все предметы, которыми пользовался юноша, прежде чем попасть в его руки, проходили через руки Марьи.

Важнейшим делом было также найти для юного Дмитрия врача, соответствующего немыслимым требованиям: он должен быть совершенно неподкупным (чего практически в жизни не бывает), очень высокого класса специалистом (а таких трудно заманить в московскую глушь даже за большие деньги, а после случая с доктором Леоном, так и вовсе никто ехать не хотел), и наконец, желательно, чтобы он был как–то связан с Еленой или ее окружением.

И Марья нашла такого человека.

Впрочем, проблема была не в том, чтобы его найти, а в том, чтобы убедить.

Брат–близнец Марьи — Иван Любич, живший в одной комнате с Коперником, окончивший один медицинский факультет вместе с князем Михаилом Глинским, превосходный медик, ученый, астролог, обитавший в Кракове, мечтал об одном: о большой хорошо оборудованной алхимической лаборатории, в которой ему удалось бы превратить ртуть в золото (он, как и большинство алхимиков того времени искренне верил в это), и тем самым навсегда решить проблему бедности на всей земле. Но помещение и оборудование для такой лаборатории стоили огромных денег, а медицинская практика хоть и давала сносный заработок и обеспечивала существование, была, тем не менее, далеко не достаточной для исполнения мечты. Иван подсчитал, что если он будет откладывать максимально возможную сумму ежемесячно, то понадобиться добрых десять лет, которых ему, находящемуся в самом расцвете творческих сил, тратить впустую очень не хотелось.

Брат и сестра обменивались изредка письмами, и Марья знала о мечтах и проблемах Ивана. Вот тогда–то у нее и созрел этот замысел.

Для его реализации ей необходимо было переговорить с Симоном. Марья, разумеется, не знала, что Симон является одним из двух составляющих высшего иерархического лица в братстве — Наследника (об этом никто не знал и не догадывался), однако женское чутье подсказывало ей, что он не только член высшей рады, но также имеет в ней решающий голос, поскольку за восемнадцать лет частых контактов и бесед с ним, она имела возможность убедиться: все обычно происходит именно так, как сказал Симон.

В последние годы Симон почти безвыездно находился в Москве, хотя о его пребывании там знали очень немногие. Официально Симон числился монахом–летописцем при Успенском соборе в Кремле. Он довольствовался небольшим помещением при храме и очень редко показывался кому–либо на глаза. Настоятель храма Алексий (брат шестой заповеди) привезенный из Новгорода по приглашению самого великого князя московского Ивана Васильевича обеспечил Симону все необходимое, а также следил за тем, чтобы никто из посторонних не имел к нему доступа. Здесь в своей коморке Симон непрерывно читал (в отличие от Елизара Быка он был действительно книжник и любитель знаний), размышлял и отсюда руководил деятельностью братства, ведя оживленную переписку.

Муж Марьи, незаконнорожденный сын Симона Неждан Кураев, обеспечивал при необходимости контакты отца, и вот Марья, попросила мужа устроить ей встречу с Симоном. На этой встрече Марья, напомнив о своем брате (Симон в силу своего положения хорошо знал, кем стал Иван) поделилась своей идеей: что если предложить Ивану то, о чем он мечтает — большую алхимическую лабораторию с полным оборудованием и возможностью заниматься тем, чем он хочет взамен на должность личного лекаря Дмитрия Внука.

Симон мгновенно согласился, осознав сразу, что это как раз тот самый невероятный случай, когда кандидат обладает всеми трудно сочетаемыми свойствами: он будет неподкупен, поскольку уже будет иметь все, о чем мечтал, он специалист самого высокого класса и он будет предан, поскольку никогда не подведет горячо любимую сестру.

Но заполучить Ивана оказалось не так–то просто.

Несмотря на заманчивое предложение сестры в письменной форме Иван дважды отвечал мягким и вежливым отказом, и Марья догадывалась: он опасается, что, заняв это положение, вольно или невольно окажется втянутым в дела тайного братства, что противоречило его внутреннему чувству свободы.

Пришлось Неждану Кураеву с благословения отца отправиться в Краков для того, чтобы лично переговорить с Иваном, или как он теперь именовался Иоанном Любицем, поскольку именно так звучала его фамилия в дипломе выпускника краковского университета — JOANNES LUBITZ.

Они были давно знакомы — Неждан очень понравился Ивану c первой их встрече в Кракове, и он тут же написал об этом в письме сестре, когда она испытывала некоторые колебания: выходить ли ей замуж за Неждана и, возможно, это письмо подтолкнуло ее к решению.

У Неждана с Иваном было много общего: высокий уровень знаний, хорошее образование, восхищение друг другом: Ивана поражало свободное владение Нежданном двенадцати языками, причем на каждом из них Неждан мог разговаривать так свободно, будто это его родной язык; Неждана изумляли глубокие познания Ивана как в естественных науках: физике, астрономии, алхимии, медицине, так и в гуманитарных: Иван читал подлинники произведений древних римских и греческих авторов, прекрасно знал живопись, а его друзьями были такие великие мастера как Леонардо да Винчи и Альбрехт Дюрер.

Неждан с Иваном провели трое суток в увлекательных беседах, обильно орошенных добрым французским вином, после чего Иван сдался. Будучи человеком действия, Иван, приняв решение, проявил огромную активность и уже через неделю, свободный от пациентов, связей, покровителей, друзей и недругов покинул Краков вместе с Нежданом.

Радости Марьи не было предела, когда она после многолетней разлуки обняла, наконец, своего горячо любимого брата.

Вскоре Иван приступил к исполнению своих обязанностей. Никто из окружения Елены Волошанки и даже она сама не знали, что новый, прибывший из–за рубежа лекарь, родной брат–близнец первой придворной дамы и подруги великой тверской княгини.

Иван поставил только одно условие: не посвящать его ни в какие дела, связанные с тайной верой.