Черный ростовщик - Олег Мушинский Страница 43

Палуба шлюпа была в руках испанцев. Оставался трюм. Первый же солдат, сунувшийся к открытому люку, получил в грудь привет из трех мушкетов. Ему не понадобился ни доктор, ни падре. Душа вместе с грудной клеткой сразу вознеслась на небеса. Несколько солдат, подскочив к самому краю, наугад пальнули в темноту и тотчас отпрянули. Снизу в ответ хлопнул пистолетный выстрел. За ним — второй.

— Жаль, гранат нет, — пожалел дон Себастьян.

— Да есть они, — отозвался Санчес. — Положено иметь запас, только пользоваться ими никто толком не умеет.

— Я умею, — сказал дон Себастьян. — Почти год ими в траншеях кидались.

— Отлично!

Слово прозвучало всего на полтона эмоциональнее, но для невозмутимого Санчеса это было настоящее восклицание. Кто-то из солдат окликнул матросов, оставшихся на «Глории», и вскоре оттуда доставили закрытый ящик. Крышка надежно крепилась на месте железной защелкой. Эспада не сразу сообразил, как ее отстегнуть, потом справился и откинул крышку.

Внутри лежали гранаты. Два слоя по двенадцать штук в каждом. Все свободное пространство было засыпано опилками, чтобы не болтались при качке. Аккуратные круглые шарики, выкрашенные в черный цвет. Эспада первым делом вытащил фитиль и проверил заряд. Вот тут придраться было не к чему. Насыпали, не экономя, и содержали так, что порох оставался сухим. Дон Себастьян аккуратно ввернул фитиль обратно, поджег его и подкинул гранату на ладони. Все замерли. Даже те, внизу. Прошла секунда, за ней — другая. Солдаты не сводили взгляда с тлеющего огонька. Кто-то попятился. Мушкетер справа перекрестился. Эспада ободряюще улыбнулся ему и швырнул гранату в темный проем люка.

Снизу тотчас появилась рука, ловко поймала смертоносный гостинец, исчезла вместе с ним, и тут он рванул. Рука вылетела из люка, перевернулась в воздухе и упала обратно. Внизу раздались крики боли и ярости.

— Так, следующую, — сказал Эспада, вновь запуская руку в ящик.

— Минутку, — остановил его Санчес. — Эй, внизу! У нас тут крупный специалист по гранатам. Ловите не ловите, а все одно вам всем там конец! Хотите жить — сдавайтесь прямо сейчас!

— На каких условиях? — крикнул кто-то снизу.

Спросил по-испански, но с явным акцентом и напутав с ударением.

— Ни на каких! — резко ответил Санчес. — Вылезайте по одному, или сейчас гранатами закидаем, а потом спустимся и перережем тех, кто уцелеет.

Внизу послышались тихие голоса, словно спорили шепотом, потом началась какая-то возня.

— Готовьте следующую, дон Себастьян, — сказал Санчес.

Сказал громко, чтобы те внизу слышали.

— Не надо! — сразу донеслось оттуда. — Мы сдаемся.

Голос был другой, но его испанский тоже оставлял желать лучшего. Обладателя первого голоса они больше не слышали. Как позднее выяснилось, тот был настолько против безоговорочной капитуляции, что товарищам пришлось уговорить его ножом под ребра.

Снизу к выходу приставили лестницу. Она дернулась туда-сюда, пока выбирали самую устойчивую позицию, а потом в проеме показался человек. Если рассматривать по бандитским меркам, то одет он был вполне прилично. Вначале появилась широкополая шляпа с пышным фиолетовым плюмажем, затем руки в шелковых перчатках и дальше сам пират в длиннополом синем камзоле с золотой оторочкой. Широкие темно-синие штаны едва доставали до колен. Ниже были черные чулки и, наконец, короткие башмаки с золочеными пряжками.

Пират огляделся. Испанские солдаты, опасаясь подвоха, наставили на него мушкеты. Убедившись, что ситуация безнадежна, пират бросил саблю к ногам ближайшего мушкетера и медленно поднялся на палубу. Солдат наступил на саблю ногой. Двое других профессионально быстро скрутили пирату руки за спиной. Даже шляпу в процессе не свернули.

— Следующий! — крикнул Санчес. — Оружие оставляйте внизу.

Следующим был высокий волосатый мужчина, голый по пояс и сильный, как Геркулес. Хотя, с учетом того, как он зарос буйным волосом, уместнее было бы сравнение с гориллой. Спокойно подвинув в сторону оказавшийся слишком близко ствол мушкета, пират шагнул на палубу и сам сложил руки. Мол, нате, вяжите. Что и было сделано. Всего сдались двадцать два человека. Последний предупредил, что внизу еще один раненый, который не поднимется сам. Санчес коротко мотнул головой. Двое солдат спустились вниз. Через минуту один из них выглянул из люка и доложил, что внизу живых врагов не обнаружено. Зато где-то ближе к носу в днище течь, и трюм вовсю заливает.

Санчес огляделся по сторонам. Дон Хуан де Ангостура пожаловал лично осмотреть захваченный приз. С ним были падре Доминик и двое матросов. Этим двоим капитан с ходу поручил распутать перепутавшиеся снасти: при столкновении бушприт «Глории» чуть не уткнулся в грот-мачту шлюпа.

— А где Диана? — спросил Эспада у падре.

— В кают-компании. С ней все хорошо, и ей не терпится узнать, что и вы в добром здравии.

— Ни одной новой царапины, — заверил его Эспада.

— Что будем делать с этим корытом, капитан? — спросил тут же Санчес.

— На дно пустим, — ответил дон Хуан. — Нам еще за бригом гнаться. Эй, вон того, разодетого, давайте сюда. Остальных — в трюм.

— В наш? — спокойно уточнил Санчес.

Дон Хуан кивнул. Солдаты погнали пленников к сходням, переброшенным с «Глории». Всех, за исключением того разодетого пирата, что сдался первым. Этого подвели к капитану.

— Как называется шлюп? — спросил его дон Хуан.

— «Тесса», — хмуро ответил тот. — Это французский корабль и…

— Французский пират, — перебил его дон Хуан. — Какой груз?

— Нет у нас никакого груза, — резко ответил тот.

Удар прикладом мушкета по почкам побудил француза к более вежливому обращению.

— Клянусь, сеньор капитан, трюм пуст. Можете сами проверить. Все плавание никудышное вышло, и вот еще вы под финал.

Солдаты, выбравшиеся из трюма, доложили, что ничего интересного не нашли. Несколько ларей с продовольствием да пустые бочки. За одной пытался прятаться какой-то тип. Его закололи на месте. Француза последнее сообщение сильно расстроило. Он даже начал куда-то рваться, за что был бит вторично. Солдаты, добравшиеся до каюты капитана, нашли его сундучок с бумагами. Были там и деньги: серебряные испанские пиастры [36]и французские ливры. [37]Бумаги дон Хуан, не глядя, объявил своей собственностью, а деньги отослал квартирмейстеру с приказом учесть и раздать всем участникам сражения. На каждого получалось совсем немного, но сам по себе факт сильно поднял и без того довольное настроение команды. Солдатам и матросам досталось по два реала на нос. Дону Себастьяну как офицеру квартирмейстер отсчитал четыре. Заодно любезно отсыпал запас пороха выстрелов так на двадцать и поделился пистолетными пулями.