Похитители бриллиантов - Луи Буссенар Страница 40

Верхом на лошадях, которых предусмотрительный бушмен прислал после истребления работорговцев, Альбер, Жозеф, мастер Вяль и его преподобие рысью направлялись туда, где, как все надеялись, можно было найти следы Александра. На пятую лошадь, которую под уздцы вел Зуга, навьючили вещи, а оба бушмена, не чувствительные ни к зною, ни к усталости, шли пешком и даже впереди всего каравана. Жители Южной Африки, в особенности жители Калахари, отличаются способностью ходить не утомляясь так быстро, что могут легко состязаться с самыми крепкими и выносливыми лошадьми.

Оба каталонца пытливо всматривались в местность, его преподобие хранил каменную непроницаемость, а мастер Виль предавался размышлениям. Больше чем когда бы то ни было проклинал он свое самомнение, которое толкнуло его на эту дурацкую авантюру, в скверном исходе которой, быть может не без оснований, он уже не сомневался. С другой стороны, его начинало угнетать это существование, наполненное вечными тревогами и бесчисленными лишениями. Спокойствие трех французов, их полное достоинства поведение, их благородные поступки — все это сбивало нашего полицейского с толку. Наконец, ни разу не было сказано ни слова о таинственной цели их передвижения на север. Эта цель представлялась мастеру Вилю совершенно непонятной; он не мог постичь, что за странная фантазия толкала французов навстречу неслыханным трудностям и неисчерпаемым опасностям.

Что касается их причастности к убийству в Нельсонс-Фонтейне, то мастер Виль неукоснительно держался своего первоначального убеждения: как чистокровный англосакс, мастер Виль был удивительно упрям.

«Credo quia absurdum» — «Верю потому, что это нелепо», — говорили древние логики, когда у них не хватало других аргументов. Мастер Виль был убежден, что три француза — убийцы, только потому, что это убеждение было глупо.

Правда, он признавал, что это все-таки не обычные преступники; однако полиция, эта высшая и безупречная организация, знает немало фактов еще более необыкновенных и загадочных, и мастер Виль убеждал самого себя, что если французы действовали и не с корыстной целью — было очевидно, что они люди не корыстолюбивые, — то у них было какое-то другое побуждение. Мастер Виль уже бесился от того, что, беспрерывно ломая голову над этой загадкой, ничего разгадать не мог. Поэтому он невзлюбил наших бесстрашных путешественников. Его голова, набитая полицейскими правилами и предвзятыми мнениями, не могла постичь всего благородства трех отважных сердец. Полицейский, привыкший всегда вращаться на самом дне общества, видеть только его язвы, всегда кого-нибудь подозревать, не может и не хочет верить в чью бы то ни было честность. Напротив, он склонен видеть урода или сумасшедшего во всяком, кто по своим личным качествам стоит выше толпы. Полицейский разбирается в пороках, но великие человеческие качества скрыты от него за семью печатями.

А тут еще и преподобный со своими подлыми штучками. Он целиком подчинил себе полицейского. И единственное оправдание, которое можно было бы найти для мастера Виля, если только глупость может быть оправдана, — заключается в том, что он был человек добросовестный.

Итак, он участвовал в кавалькаде и злился на самого себя и проклинал преступников, которых не мог разоблачить. Щемящая тревога снедала Альбера де Вильрожа и Жозефа, а Зуга и оба бушмена были полны странной уверенности. Альбер спросил бушмена, почему он так верит в успех дела. И бушмен ответил:

— Великий белый вождь не пропадет — у него такая же борода, как у вас.

Лошади шли рысью, и черные разведчики, искавшие след Александра, отказались от поисков, только когда спустилась ночь. А наутро, с первыми лучами солнца, поиски были возобновлены и неутомимо продолжались весь день.

Кавалькада находилась на берегу того самого озера, где Александра чуть было не съели крокодилы. Еще сохранились следы, оставленные его лошадью в тот момент, когда она испугалась и бросилась, в воду.

Альбер не мог понять, ни почему его друг пустил коня в воду, ни в какую сторону он направился. Он недоумевал, зачем Александр избрал это направление: оно могло привести его в Нельсонс-Фонтейн, но было прямо противоположно краалю, где находились его друзья.

Очень уж, должно быть, страшные враги преследовали его, если он пустился на такой опасный шаг!

Второй раз прервала ночь эту охоту за человеком. С восходом солнца Зуга и бушмен обошли все озеро и нашли следы на другом берегу, а также ямку, из которой Александр вырвал питательный корень. Далее следы вели к тому месту, где лежала убитая копьем лошадь. Многочисленные следы босых ног окружали обглоданный хищниками скелет животного. Очевидно, здесь побывало много туземцев; однако — странное дело! — здесь кончался легко различимый след сапог Александра. Сколько ни искали, найти этот след дальше так и не удалось. А следы босых ног уходили в северном направлении и терялись на берегу узкой и глубокой речки, которая также текла на север.

Альбер, бушмен и Зуга не верили своим глазам. Они тщательно осмотрели каждую примятую травинку, каждую ямку, они терпеливо описывали все более и более широкие круги, и все было напрасно: найти что-нибудь так и не удавалось.

Альбер де Вильрож, охваченный тревогой, почти с отчаянием пришел к заключению, что не иначе, как его друга похитили чернокожие и понесли к реке. И, очевидно, у них были важные причины скрывать это похищение и не показывать, в какую сторону они скрылись, ибо путь свой они продолжали в лодке — вверх или вниз по течению. Глубокие борозды, оставленные на мокрой песчаной отмели четырьмя лодками, очень скоро подкрепили это предположение.

Один только лжемиссионер очень скоро кое-что понял: он нашел торчавшую в земле стрелу с красным оперением, и эта находка заставила его вздрогнуть.

— Вот оно как! — пробормотал он, сардонически улыбаясь. — Кажется, я знаю происхождение этой штучки. Пусть черти унесут меня в преисподнюю, если эта стрела выпала не из колчана кого-нибудь из моих приятелей бечуанов. Они, должно быть, поймали этого верзилу и увели. Браво! Это упрощает все дело. Его хорошенько обыщут, и если только карта при нем, она попадет ко мне в руки. Если карта не при нем, надо постараться узнать, что делается в карманах у тех двух. Ладно, пока все в порядке.

Мерзавец протянул стрелу Альберу и прибавил:

— Наличие этой стрелы, месье, только подтверждает ваше предположение. Чернокожие уплыли куда-то по этой речке. По-моему, она — отдаленный приток Замбези.

— Вы в этом уверены?

— Я не решусь утверждать. Но должен сказать вам, я в здешних местах не впервые. Весь общий вид местности, и резкая покатость, и то, что река течет на север, — все это позволяет думать, что я не ошибаюсь.

У Альбера эти слова пробудили надежду. Быть может, решил он, Александр сумел ориентироваться и пуститься в сторону водопада Виктория и взял чернокожих проводников. А быть может, он ранен или, попросту, устал и нанял носильщиков. Но ведь, в конце концов, разве все три приятеля по условились, что, если что-нибудь непредвиденное разлучит их, каждый должен, не теряя времени, продвигаться к цели экспедиции?