Дон Корлеоне и все?все?все. Una storia italiana - Андрей Смирнов Страница 4

Кстати, в этот момент была одержана и другая победа: бразильские кумушки с разгромным счётом выиграли у кумушек аргентинских битву за самого Джузеппе. Донна Анна Мария ди Жесус Рибейру да Сильва становится Анитой Гарибальди, бросив ради такой оказии старого, скучного и надоевшего мужа. В сентябре 1840 года у них рождается первенец, Менотти.

Анита справедливо полагала, что глухая бразильская деревня — не лучшее место для патриотического воспитания ребёнка. Поэтому Гарибальди принимается искать должность героя в каком-нибудь крупном городе. И вскоре получает джоб-оффер из Монтевидео, что в Уругвае.

Там как раз была в разгаре гражданская война. Плохие, глупые и злые уругвайцы, которые назывались Бланкос (поскольку любили белый цвет), всячески обижали хороших, умных и добрых уругвайцев, называвшихся Колорадос (нет, их цвет был не чёрно-жёлтый, а вовсе наоборот — красный).

Гарибальди получает чин колорадского полковника, а вместе с ним — форменную рубаху революционного красного цвета и форменную же окладистую бороду. Эти мужественные атрибуты на всю оставшуюся жизнь станут для него чем-то вроде треуголки Наполеона.

На стороне Бланкос в войну вступают аргентинцы, подстрекаемые своими кумушками, которые не могут смириться с проигрышем бразильянкам в гарибальдибол. Восемь лет, с 1843 по 1851 год, аргентино-бланковские войска осаждают Монтевидео, молоком одним питаясь. Осаждают, судя по всему, плохо. Гарибальди, ставший к тому времени главой колорадского ВМФ, вообще не замечает этой осады, регулярно уплывая на прогулки по реке Парана, во время которых экспроприирует в пользу революции всё, что плохо лежит на её, реки, берегах. То, что лежит хорошо, он тоже экспроприирует, просто с чуть большими трудностями.

Прознав, что быть уругвайским пира… эмм… патриотом — очень выгодное занятие, к Гарибальди присоединяются и другие итальянцы, из которых он формирует аж целый Итальянский легион. Патриотничают они под чёрным флагом, символизирующим не то, о чём вы подумали, а, цитирую: «Везувий во время извержения».

При виде такого количества настоящих итальянцев, да не просто итальянцев, а ещё и военных, красивых, здоровенных, — кумушки обеих стран приходят в совершеннейший восторг и спешат использовать подвернувшуюся возможность. В результате тридцать пять процентов современных уругвайцев и сорок семь процентов аргентинцев имеют итальянские корни.

Воюет Гарибальди не только на море, но и на суше. Если разбудить посреди ночи любого итальянского школьника и спросить: «Где Гарибальди одержал свою первую великую сухопутную победу?» — он без запинки ответит: «В битве при Сан-Антонио!»

Великая битва выглядела так.

Джузеппе, возглавлявший в тот момент отряд из двух-трёх сотен итальянских легионеров, оказался в окружении тысячи аргентинцев. Он засел на полуразрушенной вилле вблизи городка Сан-Антонио и целый день отстреливался от атакующих врагов. Ночью же, когда аргентинцы пошли спать, скрылся в неизвестном направлении, таким образом оставив противника с носом и в дураках.

Так впервые проявился тактический гений Гарибальди, ничуть не уступавший, как легко заметить, гению самого фельдмаршала Кутузова.

Анита меж тем тоже не теряла времени даром, конвейерным методом производя на свет будущих итальянских патриотов. Когда количество отпрысков достигло четырёх экземпляров, счастливые родители задумались о том, что детям следует дать качественное европейское образование.

Тут как раз удачно совпало, что вдохновлённый французской революцией 1848 года, приведшей к провозглашению Второй республики, Маццини (человек, а не пароход) принялся трезвонить во все лондонские колокола, до каких только смог дотянуться, разбудив в результате лучшие патриотические чувства итальянцев, а заодно и некстати подвернувшегося под руку Герцена. И по всему Апеннинскому полуострову заполыхали вооружённые восстания.

Полюбовавшись из окна на зарево революционного пожара, король Карло Альберто Савойский вышел к народу и сказал:

— Граждане, только без рук! Я всё осознал и исправился. Во-первых, вот вам конституция имени меня — Альбертинский статут. Во-вторых, поелику я теперь прогрессивный конституционный монарх, то супротив нужд и чаяний народных пойти не могу. Раз уж вам не нравится иностранное владычество над значительной частью итальянских земель, — тогда, так уж и быть, ваш нежный, ваш единственный, я поведу вас на австрийских оккупантов. А заодно, пользуясь случаем, мы прогоним этих замшелых абсолютистов, других королей. Да здравствует объединённая Италия! Да здравствую я, её будущий властелин!

Маццини, у которого Карло прямо из-под носа умыкнул республиканскую революцию, хватается за голову и лично бежит на место событий, спасать положение. Слишком поздно. Первая война за независимость Италии между Сардинским королевством и Австрийской империей уже началась.

Прознавший об этом Гарибальди резко вспоминает, что всю жизнь ненавидел венские штрудели так, что аж кушать их не мог, запрыгивает на корабль и в июне 1848 года выгружает на пристань в Ницце багаж, состоящий из семьи, чемоданов и шестидесяти трёх легионеров в красных рубахах.

После чего идёт к Карло Альберто, которому рапортует, что он, дядюшка Джузеппе, приехал из Бразилии, дабы воевать с австрийскими обезьянами. Нельзя сказать, что король приходит в восторг от этой информации. Он всё ещё несколько обижен на Гарибальди за то, что тот в своё время дезертировал из его армии и вообще пытался его свергнуть.

— Подумаешь! — говорит ему Джузеппе. — Это всё пустяки, дело житейское. Главное, что мы с тобой создаём Италию! Италию, Карло!

Под напором столь убедительной аргументации король нехотя разрешает Гарибальди немножко повоевать с австрийцами. Джузеппе выходит на тропу войны и обнаруживает там запыхавшегося Маццини.

— Стой, куда?!.. Не пущу! — кричит Маццини, расставляя руки в стороны. — Зачем ты сражаешься за монархию? Ты же предаёшь наши общие республиканские идеалы. Не верь королям, даже конституции приносящим. Не советую. Съедят!

Стоит признать, — совет был дельным. Глупый и злобный Карло Альберто уже успел передумать и приказал Гарибальди арестовать. Гораздо легче, впрочем, было остановить бегущего бизона, чем вошедшего в боевой режим Гарибальди. Наплевав на все придворные интриги, он бросается на линию огня и… Нашла коса на камень.

Австрийцы применяют секретное оружие: спускают с цепи собственного национального героя, постигавшего науку побеждать под командованием Александра Васильевича Суворова во времена Итальянского похода последнего. Того самого Йозефа Радецкого, столь популярного среди бравого солдата Швейка: