Тайна 13 апостола - Мишель Бенуа Страница 4

Евангелия от Матфея и Иоанна

За несколько дней до последней трапезы Петр ожидал Домохозяина за городской стеной. Тот прошел через ворота, и караульные, узнав владельца одного из богатейших домов квартала, почтительно приветствовали его. Он сделал еще несколько шагов, и фигура рыбака выступила из тени ему навстречу.

— Шалом!

— И я тебя приветствую.

Домохозяин не подал галилеянину руки. Вот уже неделю его терзали страхи: с тех пор как он встретил Двенадцать на холме за городом, где они ночевали в большой оливковой роще под покровом сообщницы темноты, эти люди ни о чем ином не говорили, кроме как о скором захвате храма. Никогда еще обстоятельства не складывались столь благоприятно для них: повсюду на подступах к городу расположились лагерем тысячи паломников. Толпа, распаленная подстрекательствами зелотов, была готова на все. И Двенадцать собирались использовать любовь народа к Иисусу. Прямо сейчас.

Все их планы погорят, это ясно как день. А когда евреи пустятся наутек, в этой заварухе Иисуса могут глупейшим образом убить. Учитель стоит большего, он бесконечно важнее, чем они все, вместе взятые. Надо удалить его от этих фанатичных невежд, так называемых учеников. И вот в голове у Домохозяина созрел план, осталось лишь убедить Петра.

— Учитель спрашивает, нельзя ли в четверг поужинать в высокой зале твоего дома. А то ему в этом году не удастся отпраздновать Пасху, вокруг так и кишат соглядатаи. Просто трапеза, ну, чуть более торжественная, чем обычно, как положено по обычаю ессеев, только и всего.

— Вы совсем с ума спятили! Собраться для этого у меня? От моего дома четыреста шагов до дворца первосвященника! К тому же в этом квартале вас за один ваш галилейский выговор немедленно повяжут!

Рыбак с озера хихикнул, подмигнул — этакий хитрый лис:

— Право слово, как раз у тебя безопаснее всего. Никогда стражникам не взбредет в голову искать нас в самом охраняемом квартале, а тем паче в доме друга первосвященника!

— Ну… друг — это слишком сильно сказано. Приятельствуем по-соседски, не более того. Да и какая дружба возможна между бывшим ессеем вроде меня и духовным лицом высшего ранга?

— Стало быть, в четверг вечером, как стемнеет.

Идея была хоть и сумасшедшая, но хитроумная: укрывшись в стенах его жилища, галилеяне и впрямь ускользнут от всех надзирающих.

— Ладно. Скажи Учителю, что для меня честь принять его под моим кровом. Для праздничной вечери все будет приготовлено. Один из моих слуг проведет вас, поможет проскользнуть мимо всех дозоров. Вы его узнаете по кувшину с водой для ритуального омовения. А теперь отойдем-ка вон туда, нам надо потолковать.

Следуя за ним, Петр перешагнул через груду кирпичей. Под его плащом звякнуло что-то металлическое — это был сика, длинный изогнутый кинжал, которым зелоты вспарывают живот жертве. Значит, апостолы больше не расстаются с оружием! Они готовы на все…

В нескольких словах Домохозяин поделился своим планом. Вы решили поднять восстание, как только начнется праздник? Идея великолепная, толпу паломников легко подбить на что угодно. Но Иисус — проповедник мира и прощения. Как он поведет себя, когда начнется заваруха? Его и ранить могут, и даже хуже того. Если Учитель падет от меча легионера, всему их перевороту конец.

Петр навострил уши, внезапно заинтересовавшись:

— Значит, надо его уговорить вернуться в Галилею, где ему ничто не будет угрожать? Но ведь это в четырех днях пути отсюда…

— А кто просит удалять его из Иерусалима? Напротив, надо поместить его в самый центр событий, но так, чтобы никакая римская стрела не могла его настигнуть. Вы хотите устроить трапезу в том же квартале, где дворец Каиафы, поскольку считаете, что нигде не найти лучшего убежища, и это хорошо придумано. А я тебе больше скажу: вовремя выступления нужно, чтобы Иисус находился внутри этого дворца. Пусть его арестуют накануне Пасхи и отведут к Каиафе. Его запрут в подземелье, а в дни праздника не судят. Когда же праздник кончится, власть уже перейдет в другие руки! Вы победно освободите его, он появится на балконе дворца, и толпа будет вопить от восторга, что ее наконец избавили от гнета первосвященника и его шатии…