Твердь небесная - Юрий Рябинин Страница 4

По дороге домой и дома до самой ночи он лихорадочно обдумывал, каким образом ему теперь следует поступать. Кровавую драму он отвергал решительно. Что-нибудь да помешает состояться этой злосчастной дуэли, надеялся Александр Иосифович. К тому же военному за дуэль взыскание полагается куда как более суровое, нежели чем статскому. Поручик не может об этом не знать. Он должен быть еще более заинтересован в счастливой развязке. Кроме того, можно, например, заранее довести до сведения начальства о предстоящем происшествии, и тогда, надо полагать, дуэль как-нибудь да будет предупреждена. Но если, паче всякого чаяния, события будут развиваться по худшему варианту, то и в этом случае необходимо предусмотреть какие-то возможности, дабы избежать трагических последствий.

Наутро к Александру Иосифовичу явился секундант поручика и передал его вызов. Александр Иосифович легко заметил, что секундант очень ждет от него каких-то подвижек к полюбовному разрешению конфликта. И если бы Александр Иосифович только намекнул ему о своей готовности объясниться с поручиком, он наверно с радостью объявил бы ему, что и поручик желает того же самого. Поняв настроение противной стороны, Александр Иосифович тотчас вообразил весь свой дальнейший план действий. И, вопреки ожиданиям секунданта, он принял вызов поручика.

Как сторона вызываемая, Александр Иосифович имел право на выбор оружия. Секундант поручика не стал даже поначалу и оговаривать этого вопроса. Какой тут может быть выбор? Ясно – стреляться. Но Александр Иосифович, к удивлению секунданта и к совершенному удивлению всех, кому позже это стало известно, изволил драться с поручиком Куфтой на саблях.

В тот же день Александр Иосифович разыскал охотника быть его секундантом. Это был один польский мелкопоместный дворянин, с которым Александр Иосифович как-то познакомился сразу по приезде в этот город. Поляк в свое время служил в уланах и имел целую коллекцию сабель. Он, натурально, обрадовался, что его позвали в секунданты, и за дело принялся рьяно. Вначале он выговорил Александру Иосифовичу за то, что тот избрал такое оружие. «Вам следовало бы, – говорил он, – выбирать пистолеты. Военные, обыкновенно, лучше статских владеют саблей». Александр Иосифович нашел это замечание благоразумным. Именно такой секундант ему и был нужен. Поляк предложил ему взять урок фехтования. «Хорошо бы еще иметь двух коней под седлами, – сказал он, – я бы обучил вас конной атаке». Александр Иосифович обратил его внимание на то, что дуэль, вероятнее всего, будет пешая.

«Тогда, пан Казаринов, – учил поляк, – вам кони не понадобятся». В общем, секундантом своим Александр Иосифович остался весьма доволен. Они выбрали из коллекции бывшего улана саблю, которая, по авторитетному мнению ее владельца, более других подходила к Александру Иосифовичу. «Эта сабля, – объяснил он, – прорубает кирасу». – «Вот и славно, – отвечал ему Александр Иосифович с улыбкой, – поручику выходит несдобровать, если даже он заявится на дуэль в кирасе». – «Нет! нет! пан Казаринов, – поспешил успокоить его секундант, – он не имеет права надевать кирасу!»

Под водительством своего многоопытного и рассудительного наставника Александр Иосифович действительно целый вечер упражнялся в фехтовании. Поляк его хвалил, но для лучшего овладения этим благородным искусством советовал после дуэли продолжить занятия. Александр Иосифович поблагодарил секунданта за предложение и попросил разрешения сегодня взять саблю с собою домой, чтобы самый вид грозного оружия вдохновлял его на славные подвиги. Поляку очень понравились такие речи, и он в душевном порыве подарил Александру Иосифовичу саблю.

От секунданта Александр Иосифович поехал за город в местечко к знакомому еврею – кузнецу, у которого он подковывался заодно, бывая в тех краях по служебным надобностям. Он показал кузнецу саблю и научил исполнить над ней некоторую работу. Если бы у кузнеца кто-нибудь потом стал узнавать, зачем к нему так поздно вечером накануне дуэли приезжал господин Казаринов, он бы отвечал, что тому нужда была побыстрее наточить саблю. Так ему велел отвечать Александр Иосифович. И неплохо заплатил за труды.

Дуэль состоялась в установленный час. Секунданты осмотрели оружие, причем бывший улан нашел какой-то изъян на сабле поручика, мешающий, по его мнению, делу. Но Александр Иосифович, третьего дня еще готовый ухватиться за любую соломинку, лишь бы предотвратить или отсрочить дуэль, решительно заявил, что он не в претензиях. И схватка началась. Перед этим поляк еще успел шепнуть Александру Иосифовичу: «Ваша сабля лучше!»

При описании такого рода турниров обычно употребляются выражения вроде: они сошлись, осыпая друг друга ударами; или: клинки их сверкали, как молнии. Ничего подобного не имело быть в данном случае. Лишь только Александр Иосифович приблизился к поручику на досягаемое саблей расстояние, он, что было мочи, размахнулся и нанес удар. Разумеется, поручик легко парировал этот дилетантский удар. Но при этом сабля Александра Иосифовича обломилась у самой рукоятки и отлетела далеко в сторону. Александр Иосифович отступил на шаг и, озадаченный такою нечаянностью, стал с удивлением рассматривать оставшуюся у него совсем теперь бесполезную рукоятку с болтающимся на ней темляком. Поручик опустил саблю. Его противник был обезоружен и, по сути, уже не являлся противником. Из замешательства вывел всех принципиальный секундант Александра Иосифовича. Поляк подбежал к поединщикам, встал между ними и громко и категорически заявил, что по правилам сторона, потерявшая в дуэли оружие, должна быть признана побежденною. «Вы, сударь, – обратился он уже к Александру Иосифовичу с новою для их отношений холодностью, – побеждены вчистую. Очень сожалею, – продолжить наши занятия мы не сможем. Честь имею!» Он был явно уязвлен конфузней своего подопечного, даже оскорбился, поэтому не желал больше его признавать, зато с неожиданною почтительностью он откланялся поручику Куфте. И с напускною гордостью удалился. Если бы он знал, каким триумфатором ощущал себя Александр Иосифович, он бы решил, что тот сошел с ума от своего горького поражения. Александр Иосифович так же чинно распрощался с поручиком и его секундантом, вполне признав свое поражение, и покинул поле боя, ставшее для него, как он теперь уже знал наверно, полем славы.

Известие о дуэли мигом облетело весь город. Начальник Александра Иосифовича – правитель канцелярии – не рискнул теперь даже сделать ему реприманды, потому что знал причину дуэли и ждал заключений по этому случаю губернатора. А губернатор отнесся к случившемуся так, как и предполагал Александр Иосифович, то есть со снисходительною строгостью. Да и как иначе, если Александр Иосифович дрался насмерть за честь его семьи. Ни малейшего наказания для него не допустила бы Анна Константиновна. Узнав о случившемся, она совсем потеряла голову. Она вообразила, что стала дамою сердца этого молодого рыцаря, ни в грош не поставившего самое жизнь свою только оттого, что кто-то всуе упомянул ее имя. Когда Александр Иосифович явился по вызову губернатора к нему на дом, то первою его принимала Анна Константиновна. Она увела его в свой будуар, куда допускались лишь самые избранные, усадила в кресла и засыпала вопросами. Ее интересовало решительно все: как он на такое отважился? отчего избрал сабли, а не пистолеты? волновался ли перед дуэлью? – «хотя, что я, глупая, спрашиваю – еще бы не волноваться!», – долго ли они рубились сэтим монстром? не ранен ли он, не приведи Господь? Александр Иосифович отвечал скромно, никаких таких своих доблестей не выпячивая, чем привел Анну Константиновну в совершенное умиление. Она сказала, что отныне ни на минуту не оставит его своим вниманием: «Потому что вы человек молодой, горячий, вам необходим материнский присмотр, иначе вы наделаете разных глупостей вроде давешней». Святая простота, думал Александр Иосифович. А губернаторша продолжала: «Разве можно так рисковать, вы должны поберечь себя, свой талант, эти офицеры такие грубые, нам с вами все равно их никогда не удастся перевоспитать. Мужу я велела вас хорошенько поругать». Она велела! – едва не улыбнулся Александр Иосифович. Губернаторша просила его бывать у них как можно чаще. «Наш дом открыт для вас всегда» – с этими словами она его отпустила.