Тайны Шаман-камня - Иван Рассказов Страница 4

Отправив Сашу за водой на речку, Герман с Никитой стали совещаться, что им делать дальше.

– Мистика просто! Не могу поверить, Герман, в твои сказки, сам иногда балуюсь, пишу фантастику. Но чтобы в моей жизни такое случилось – Александр – человек-волк! Дурдом какой-то! – сказал Никита.

– А Барабаши ваши и другие мистические истории в московских газетах и на телевидении? – возразил ему Герман.

– Ты что, издеваешься? Это же пиар, ходы просто для рейтинга, – ответил Никита. – А тут такое, в голове не укладывается! Что делать будем, Герман, ты же местный?

– Есть только один выход: надо плыть к шаману, он должен знать, как здесь помочь. Сейчас ничего больше Саше говорить не будем, чтобы не напугать. А пока собираемся и отправляемся вверх по Витиму, надо около двухсот километров до порогов пройти засветло. До Шаман-камня, там, по нашим древним преданиям, живет очень старый и могущественный шаман.

– А вдруг его уже нет в живых? – спросил Ник.

– Такого быть не может, там, возле Шаман-камня, всегда жили наши духи, с которыми они говорят.

Натаскав воды и увидев спешно собирающихся в дорогу друзей, я стал им помогать. Все сосредоточенно молчали, укладывая необходимые вещи в дорогу. Загрузив рюкзаки в лодку, мы пошли вверх по реке. От нечего делать, взяв бинокль, я стал разглядывать берег, от которого мы отплыли. Стоявшие на берегу реки деревья и кустарники стыдливой наготой просвечивались на десятки метров вглубь. Еще не раскрывшаяся полностью весенняя листва плохо прикрывала их стволы. Можно было увидеть в глубине леса каких-нибудь животных или что-то интересное. Всматриваясь в окуляры бинокля прямо напротив, я увидел бегущую вдоль берега стаю волков. Впереди всех бежала знакомая по моим снам волчица. Она, почувствовав мой взор, остановилась и, развернувшись ко мне грудью, словно кинжал, вонзила в меня свой взгляд. Внутри моего сердца щелкнула какая-то струна, и к горлу подкатил комок, который мешал мне дышать. Никита, заметив мое состояние, вырвал у меня бинокль из рук. Взглянув в него, он закричал:

– Волки! Герман, волки, штук десять прямо за нами вдоль берега бегут!

– Взяла бы их нелегкая, – сказал Герман и добавил газу. Четырехтактная сороковка «Ямаха» тяговито рокотала на усиленном транце, сделанном специально под лодочный мотор нашего «Крыма». И я, успокоившись, одевшись потеплее, незаметно уснул. Мне приснилась моя девушка Оля, ждущая меня в Москве. Мы лежали с ней в моей московской квартире, и она нежно целовала мою спину, шепча на ушко:

– Сашенька мой, как я тебя люблю!

Мне было так хорошо, и, повернув к ней лицо для поцелуя, я вдруг увидел светлую волчицу, которая лизала мою укушенную, как я думал, мошкой спину. Резко вскочив, что в лодке с низкими бортами делать нельзя, не удержав равновесия, сразу же полетел в воду. Полусонный, я бил по воде руками, как только мог, но тяжелая одежда и резиновые сапоги тянули меня камнем на дно. Уже прощаясь с жизнью, почувствовал: кто-то с силой вытолкнул меня из глубины, поддерживая на поверхности реки несколько минут, пока не подплыли мои друзья на лодке.

– Ну ты даешь, Саня, – сказали они и, схватив за обе руки, втащили меня в лодку.

– К берегу, – скомандовал Герман Никите, и тот, как заправский капитан, повернув руль, пошел к берегу. «Когда он только научился лодкой управлять?» – мелькнула мысль в моем мозгу. И тут же меня пробила такая дрожь – зуб на зуб не попадал. На берегу, сняв всю одежду и прыгая на ветру, как заяц, начал растирать себя водкой. Сзади меня растирали друзья.

– Лишь бы ты, Саша, только не заболел, – все приговаривал Герман, натирая меня с такой силой, как будто перед ним была стенка. Поставив палатку, мы залезли в спальники. Отправиться дальше мы не могли. Мокрая одежда, в которой я плавал в Угрюм-реке, сохла на всунутых между камнями палках. И последние лучи солнца, испаряя из нее влагу, уходили за горизонт, так до конца и не завершив свое дело.

– Жаль, осталось всего ничего, двадцать километров, но Сашу голым не повезешь, – сказал Герман, и мы все дружно рассмеялись. Привязав рядом с лодкой метров за двадцать от нас собак, мы улеглись спать. Это надо было видеть: с краю спал Никита в обнимку с ружьем «Сайга», с другого края Герман с карабином, со снятой оптикой, чтобы не сбить прицел. Посередине такого боевого охранения лежал я, безоружный и разомлевший от выпитой для согрева водки. Поболтав и посмеявшись вдоволь друг над другом, мы быстро сдались сну. Сначала мне ничего не снилось, потом одни за другим начали проноситься воспоминания детства, и, не заметив, когда это произошло, я опять несся в волчьей стае. Меня разбирал такой внутренний драйв, и только сердце бешено колотилось в груди от стремительного бега. «Чего-то не хватает, – подумал я, – где моя подруга?» Резко остановившись и свернув в сторону, я почувствовал манящий запах самки, рядом – еще один, крупного самца. «Неужели у меня появился соперник?» – в бешенстве прилила кровь к моей голове. Выскочив на небольшую поляну и увидев свою самку на возвышающемся холме, поросшем мягким густым мхом, скалящуюся и не подпускающую к себе огромного, почти черного, волка. Не помня себя, я бросился на него, и завязалась смертельная драка. У меня было больше шансов на победу: я на своей территории, и это моя стая и самка, а он пришлый. Все это придавало мне намного больше сил, и скоро шея врага, которую я сдавливал клыками изо всех сил, обмякла, и он упал замертво. Довольный одержанной победой, я успокоился, и, играя, лизнул волчицу в голову. В ответ она начала лизать меня. Дойдя языком до моего носа, внезапно остановилась. «Какой у тебя сухой и горячий нос, ты, наверно, заболел, – услышал я ее мысли. – Лежи здесь, я скоро», – и моя подруга пропала в темноте. Не знаю, сколько времени прошло, вынырнув из ночи также внезапно, как исчезла, волчица принесла в зубах небольшие корешки, которые положила рядом со мной. Интуитивно поняв, зачем они, начал жевать эти корни. По вкусу они напоминали женьшень. «Стоп, – пришла мысль в мою голову, – а откуда я знаю этот вкус?» И сразу же проснулся! Рядом со мной по обе стороны лежали похрапывающие во сне друзья. Закрыв опять глаза и попытавшись уснуть, уже не смог этого сделать. Тем более, отходя ото сна и почувствовав горечь женьшеня во рту, вспомнил ночной сон. Проведя языком внутри рта, почувствовал на зубах кусочки корня и шерсти, видимо, убитого мной соперника. Мне стало страшно как никогда! Быстро поднявшись и вытащив ружье из рук Никиты, охваченный каким-то непонятным желанием, я побрел в раздумьях вдоль берега. Неожиданно дорогу мне перегородила волчица. Вскинув от неожиданности ружье, я не смог нажать на курок, мы несколько минут смотрели друг на друга. В ее глазах я увидел себя в шкуре волка, и земля, закружившись, начала уплывать из-под ног. Очнувшись от похлопываний Германа по щекам, открыв глаза, первое, что я увидел, было его лицо.