Корсар пустыни - Карл Фалькенгорст Страница 4

Белая Борода едва заметно улыбнулся. Положение дела было не из очень опасных и с помощью какого-нибудь одного аршина материи и пестрого цветного платка можно было в одну минуту исправить его. Он мог бы сейчас же положить конец печальным недоразумениям, возникшим между суеверной негритянкой и Томом, но не сделал этого: он предвидел с особой радостью, что Тому удастся ввести среди балубов новые понятия о женитьбе и сделать их когда-нибудь христианами. Сама судьба предназначила Тома для того, чтобы пробить первую брешь в суевериях старой Тумбы, которых она так твердо придерживалась. Белая Борода знал хорошо своего Тома, знал его энергию и силу убеждения: он всегда доводил до конца раз намеченное им дело. Кроме того, он гораздо лучше, чем Белая Борода, умел объясняться с неграми, и те скорее и легче понимали его: он сам был негр и потому умел находить такие слова, которые шли прямо в душу чернокожих и могли расстроить их сердца. Ведь не подлежит никакому сомнению, что и чернокожие способны испытывать точно такую же ненависть и любовь, радость и горе, как и мы. Но пока суровая судьба послала им в этой обширной части света очень печальный жребий, в котором было гораздо больше страдания и горя, чем радости. Правда, уже несколько лет, как просвещение проникло и в эту темную страну, озарив ее своим светом, но по пятам великих путешественников и ученых пробрались также и жестокие торговцы невольниками, поколебавшие нравственность негров и сделавшие то, что цивилизация в той форме, в которой была занесена к ним, не только не принесла им никакого счастья, но послужила источником страданий. Таким образом положение дел в этой части Африки требовало еще больших перемен. В Европе стали раздаваться уже голоса против бесчеловечных притеснителей черной расы, и Белая Борода, уже раньше рисковавший своей жизнью при открытии новых стран в этой части света, перебрался теперь в самое ее сердце, чтобы — насколько позволят ему силы — мешать вторжению с востока на берега Конго бесчеловечных торговцев невольниками. Правда, он не вел с собой войска: он рассчитывал на отряды, которые выставят местные жители, когда узнают от него о приближавшейся к ним опасности со стороны арабов. Всего только шестьдесят арабов наводили панический ужас на всю восточную Африку от Занзибара вплоть до Конго! Понятно, что даже один европеец, если бы он стал мужественно и упорно сопротивляться им, мог бы многое сделать. В это Белая Борода твердо верил и потому-то и вернулся снова в эту часть Африки — на этот раз с радостной уверенностью в душе, что его благому примеру последуют вскоре и другие. Он был не просто искателем приключений, а являлся в роли борца за человеческие права, поставившего себе главной целью жизни то, чтобы рабство, этот ужасный позор, от которого не свободно еще и наше столетие, было наконец уничтожено. Для достижения этой цели ему нужна была помощь и содействие самих негров, почему он и искал среди них верных и хороших людей, на которых можно было бы совершенно положиться. Это было, конечно, нелегко, но Том и маленькая группа балубов принадлежали к лучшим из его помощников. Вот почему он так радовался тому, что Том из-за любви к Галуле должен был сделаться учителем племени балуба.

Белая Борода глядел с вершины высокого холма в темную даль. На западе виднелось зарево пожара, и вся степь в той стороне охвачена была пламенем. В огненном море выделялись темными островками только маленькие рощицы. Он думал о том, что завтра на этом месте, где он теперь стоял, будет голая и мертвая черная степь, но первый же дождь снова пробудит в ней жизнь, и она весело зазеленеет, зацветет и будет приносить плоды. Вот на такую-то выжженную и обнаженную степь походили, по его мнению, и чернокожие уроженцы Африки, в которых также дремал еще пока зародыш всяких хороших качеств; надо было только суметь пробудить его к жизни, и тогда бы он развернулся, пышно зацвел и принес золотые плоды всяких добродетелей и труда на пользу всей стране и самим неграм, ведущим до сих пор такое жалкое существование.