Гатчинский коршун - Андрей Величко Страница 4

Вечером в Гатчину заехал Гоша.

– Я тут провел небольшое такое исследование,– сообщил он мне.– Вот, сравни, пожалуйста, два эти списка…

– А чего их сравнивать? Я и так вижу, что они одинаковые. Только почему в правом три фамилии подчеркнуты?

– Объясняю. Правый список – это те, кто уже успел выразить мне свое возмущение безобразным поведением на ужине после свадьбы некоего Найденова, который по своей сути есть безродный выскочка. Подчеркнуты в нем те, кого на этом ужине не было. Левый – он твой, там перечислены мои родственники, подлежащие, гм… ну, в общем, подлежащие чему-то там… Так это вы с маман что, специально все подстроили?

– Ну, не то чтобы совсем специально,– признался я,– но мысль обозначить им действительное положение дел и посмотреть на реакцию была. А тут подходит эта пьяная рожа, торчащая на почетном втором месте в моем списке, и начинает что-то квакать Мари… Я еще думал, может, ну его на фиг, но Мари взяла и перевела мне его пассаж! Тут уж, извини, думать стало не о чем: раз сама императрица не поленилась при мне переводчицей поработать, значит, простым посыланием тут не обойдешься. Ну я и дал ему в репу…

– А поднимать за шкирку и второй раз давать было зачем?

– Для симметрии.

– Ох, сложная это вещь, высокая политика! – вздохнул Гоша.– Особенно для простых натур вроде меня. И кстати, на тебя генерал-адмирал обижается, что ты его не разбудил перед своей выходкой, он тоже хотел поучаствовать…

Гоша прошелся по комнате и наконец обратил внимание на листы с эскизами танков, специально оставленные на столе. Правда, сверху я положил картинку, имеющую несколько иной характер. Именно ее величество и выбрало к высочайшему рассмотрению.

– О, наконец-то, а то я уже отчаялся посмотреть на настоящий танк… Это Т-35?

– Нет,– хмыкнул я,– это Т-39, он побольше, а в моем исполнении будет еще и плавающим. Вот только мореходность ему никак не сделать приличной, так что Ла-Манш придется переплывать исключительно в хорошую погоду.

С Гоши можно было начинать лепить статую эпического охренения. Наконец до него стало помаленьку доходить…

– Вот именно,– подтвердил я,– фотошоп – страшная сила. А заинтересуются – не пожалею сил, построю пару штук из фанеры и продемонстрирую, как замечательно они плавают. Надо ведь всему миру показать, чем занимается новый завод! Не это же им под нос совать (я потыкал пальцем в настоящие эскизы), сам видишь – мелковат, не зрелищен… Думаешь, для чего я с таким энтузиазмом ламсдорфовского секретаря ловлю, который, кстати, что-то уж очень подозрительно мордой на Рейли смахивает? Ага, на того самого, который Сидней Джордж. Просто выбить признание, как он Ники травил,– мелковато для такой фигуры. А вот если через него наладить канал поставки моего художественного творчества в Англию – это будет самое то! Никакая экономика не выдержит…

– Кстати,– посерьезнел Гоша,– наша бы выдержала… Проект сметы уже начал делать? Сразу предупреждаю, совсем зарезать ассигнования на флот не дам.

– Во как замечательно! – обрадовался я.– Мне как раз надо два линейных крейсера. Только хороших, не как эти, «императрицы» имени катамарана «Машки»… Кстати, надо с Крыловым что-то делать, больно уж вольно он с бюджетом обращается.

– Зачем тебе два крейсера? – с подозрением спросил Гоша.

– Авианосец охранять. А по поводу Крылова ты, значит, согласен? Может, вызовешь его и намекнешь?

– Твоих же любимых классиков тебе напомню,– усмехнулся Гоша.– «Кто есть король? Светлое величество…» А для пугания народа имеется специальный персонаж, которого, кстати, по углам уже называют Гатчинским коршуном. Что, не знал? Вот что значит Танечка в отпуске!

– Да,– вспомнил я,– ты Дурново утвердил на пост министра иностранных дел? А то тут послезавтра японская делегация приезжает протоколы к договору сочинять. Хоть это и неофициально, но присутствие настоящего министра там не помешает.

– Еще вчера,– кивнул Гоша,– вполне достойный человек. Теперь ждем реакции от Вилли. Да, ты в курсе насчет его последней просьбы?

– Разумеется, это же не свои клички отслеживать. Не против я, пусть евонные офицеры приезжают и изучают передовой опыт современной войны, нам нечего скрывать от своих друзей… Ну, разумеется, кроме того, что мы вообще никому не показываем. Да, насчет друзей. Вот тут списочек из вооружения, что мы в ближайшее время собираемся загнать в Страну восходящего солнца.

– Полностью всю линию по производству авиационных двухтактников? Неслабо… Все новые «бобики», а нам остаются только первого выпуска и вообще «тузики»? Ах, музей хочешь устроить, тогда ладно. Я рад за них… Восемнадцать «кошек»? А, со снятым автоматом вывода из пикирования… «Кондор» номер три? Так его же и строить еще не начали!

– Есть такое слово – «предоплата»,– пояснил я.– Вот предоплатят, и начнем.

– Надо будет с Машей посоветоваться,– прикинуло величество,– хватит у них сейчас денег или придется отсрочку давать…

– Вообще-то я предполагал все это учинить по бартеру,– скромно сообщил я.– Понимаешь, мне нужен хороший авианосец. Вот пускай и строят!

– Один нам и сколько-то себе,– уточнил Гоша.– Ты хотел именно этого?

– Разумеется. Нам, даже в случае ухудшения отношений, ихние авианосцы по фигу, через пять лет вся Япония будет в зоне действия нашей береговой авиации. А некоторым остальным такие суденышки у берегов какого-нибудь Пирл-Харбора не помешают, я так думаю.

– Ладно, это я утверждаю,– кивнул Георгий.– Но вообще на четверг назначены посиделки в узком кругу – три величества и твоя светлость. Так что копи умные мысли, озаряйся идеями – будем прикидывать черновые наброски первого пятилетнего плана. Здесь у тебя сидеть будем, в моих покоях.

– Ладно, давно пора… Только вот что я хочу сказать: если принимаем план, то никакого стахановского движения!

– Так это твои прерогативы,– рассмеялся Гоша,– обеспечить… как бы это помягче сказать… правовую базу государственного планирования. Вплоть до уголовной ответственности за перевыполнение, я не против. И еще, чуть не забыл обрадовать! В пятилетку я уже забил и реформу правописания, так что можешь больше бессонными ночами не мучиться вопросом, через «е» или через «ять» пишется твое любимое слово «хер».