Голубой горизонт - Уилбур Смит Страница 39

Трое мужчин: белый, черный и желтый – нарезали мясо полосами, женщина пересыпала полоски грубой солью из кожаного мешка, потом втирала соль ладонями и развешивала мясо на камнях. Тем временем мужчины бросали куски белого жира, который срезали с мяса, в трехногий котел на огне, для приготовления пищи или мыла.

Когда Баккат вставал и отходил от других, Ксиа следил за ним злобным взглядом кобры. Он трогал пальцами стрелы в маленьком колчане из древесной коры и мечтал о том дне, когда отравленное острие вопьется в тело Бакката.

Когда работа мясника была закончена, мужчины занялись лошадьми, а женщина разложила последние полоски мяса для высушивания. Потом ушла из лагеря по берегу ручья к зеленому омуту, который из-за поворота из лагеря не был виден. Она сняла шляпу и распустила блестящим облаком волосы. Ксиа был потрясен. Он никогда не видел волос такого цвета и длины. Это было неестественно и омерзительно. У женщин его племени головы покрыты короткими жесткими волосами, не такими, на которые приятно посмотреть и к которым приятно прикоснуться. Только у ведьмы или у другого мерзкого создания могут быть такие волосы. Ксиа плюнул, чтобы отвратить от себя зло.

Женщина внимательно огляделась, но человек не способен увидеть Ксиа, если сам Ксиа того не хочет. Женщина разделась, переступила через свою мешковатую одежду и, нагая, остановилась на краю воды. И снова Ксиа испытал отвращение к ее внешности. Это не женщина, а какое-то бесполое существо. Пропорции ее тела искажены: ноги слишком длинные, бедра узкие, живот впалый, а ягодицы у нее как у изголодавшегося мальчика. Женщины племени сан гордятся своим жирным задом. В том месте, где соединяются бедра, у этой женщины пока лишь клок волос. Он цвета песков Калахари и такой тонкий, что не скрывает срам. Ее щель как плотно сжатый рот. И никакого следа внутренних губ. Матери племени сан протыкают своим дочерям внутренние губы еще в детстве и растягивают их, чтобы они привлекательно выпячивались. По мнению Ксиа, мерой женской красоты служили большие ягодицы и свисающие половые губы. А у этой только груди свидетельствуют о женском поле, но и у них какая-то необычная форма. Они торчат вверх и вперед, и светлые соски насторожены и приподняты, как уши бик-бика, мелкой южноафриканской антилопы. Ксиа прикрыл рот и усмехнулся собственному сравнению. «Какой мужчина может пожелать такое существо?» – спросил он себя.

Женщина вошла в омут по подбородок. Ксиа видел достаточно, да и солнце садилось. Он перебрался на противоположный склон, так что его не могли заметить, и пошел к горе с плоской вершиной, синей и нереальной вдалеке, но хорошо видной на южном горизонте. Он будет идти всю ночь, чтобы сообщить новость хозяину.

Они жались к костру посреди хижины, потому что ночи были еще холодны. Ели толстые куски жареного мяса со спины канны и жаркое из почек, печени и жира, поджаренное на костре. С подбородка Бакката капал жир.

Когда Джим с довольным вздохом откинулся, Луиза налила ему чашку кофе. Он благодарно кивнул.

– А сама не хочешь?

Она отрицательно покачала головой:

– Я не люблю.

Она солгала. Она полюбила кофе, когда жила в Хоис-Брабанте, но знала, насколько он редок и дорог. Она видела, как Джим бережет маленький мешочек с зернами, которых хватит ненадолго. Она была так благодарна ему, спасителю и защитнику, что не хотела лишать его удовольствия.

– Он слишком крепкий и горький, – пожаловалась она.

Луиза вернулась на свое место по другую сторону костра и в его свете наблюдала за лицами мужчин, пока те разговаривали. Она не понимала, что они говорят: язык был ей незнаком, но звучал он мелодично и успокоительно. Она наелась и почувствовала сонливость; к тому же после Амстердама она ни разу не была так спокойна, не чувствовала себя в безопасности.

– Я передал твое сообщение Клибу, твоему отцу, – сказал Баккат Джиму. Они впервые заговорили о том, о чем непрерывно думали. Но говорить о серьезных делах раньше времени невежливо.

– Что он ответил? – с тревогой спросил Джим.

– Он просил передать тебе привет от себя и от твоей матери. Он сказал, что, хоть ты оставляешь пустоту в их сердцах, которая никогда не будет заполнена, ты не должен возвращаться в Хай-Уэлд. Он сказал, что толстый солдат из крепости будет ждать твоего возвращения с терпением крокодила, лежащего в грязи у водопоя.

Джим печально кивнул. С того момента, как он решил спасти девушку, он понимал, каковы будут последствия. Но сейчас, когда это подтвердил отец, неизбежность изгнания из колонии легла на него тяжким бременем. Отныне он действительно отщепенец.

В свете костра Луиза увидела выражение его лица и угадала причину. Она посмотрела на дрожащие языки пламени, и сознание своей вины словно нож ударило ее под ребра.

– Что еще он сказал? – негромко спросил Джим.

– Он сказал, что горечь расставания с единственным сыном будет слишком велика, если он не сможет еще раз увидеть тебя, перед тем как ты уйдешь.

Джим открыл рот, собираясь что-то сказать, но снова закрыл, а Баккат продолжал:

– Он знает, что ты собираешься идти на север по Дороге Грабителей. Он сказал, что ты не выживешь с теми небольшими запасами, которые прихватил с собой. Он собирается привезти тебе еще. Он сказал, что это будет твое наследство.

– Но как это возможно? Я не могу пойти к нему. А он не может пойти ко мне. Риск слишком велик.

– Он уже послал Бомву, твоего дядю Дориана и Мансура с двумя фургонами, нагруженными мешками с песком и ящиками с камнями, по восточной дороге вдоль берега. Кайзер пойдет за ними, а твой отец сможет встретиться с тобой в назначенном месте. И привезет с собой другие фургоны со своим прощальным даром.

– Но где мы встретимся? – спросил Джим. При мысли о свидании с отцом он испытал глубокое облегчение и возбуждение. Он считал, что они расстались навсегда. – Сюда, в Маджубу, он прийти не может. Горная дорога слишком крута, фургоны не пройдут.

– Нет, сюда он не придет.

– Но куда? – спросил Джим.

– Помнишь, как два года назад мы вместе путешествовали к границам колонии? – Джим кивнул. – Мы прошли по тайному проходу у реки Гариеп.

– Помню.

Это путешествие было самым большим приключением в жизни Джима.

– Клиб проведет фургоны по этому проходу и встретится с тобой на границе неизвестных земель, у холма, похожего на голову бабуина.

– Да, помню, мы там охотились и убили жемчужного быка. Это был последний лагерь перед возвращением в колонию. – Он очень хорошо помнил, какое разочарование испытал, когда они повернули назад. – Я хотел идти к следующему горизонту и к следующему, пока не доберусь до самого последнего.

Баккат рассмеялся.

– Ты всегда был нетерпелив и таким остался. Твой отец встретится с тобой у Головы Бабуина. Сумеешь найти ее без меня? – Он отчасти насмехался над Джимом, но и в самом деле не мог его вести. – Твой отец выступит из Хай-Уэлда, только когда убедится, что Кайзер пошел за Бомву и Мансуром, и когда я вернусь с твоим ответом.