Салют из тринадцати орудий - Патрик О'Брайан Страница 37

Практически сразу дверь снова открылась, и зашел Стивен, столь же умытый, причесанный и официально одетый, как и мичманы. Его вел Киллик, невысоко ставивший пунктуальность или аккуратность доктора.

— Киллик сообщил мне, что сегодня ты обедаешь с посланником. Филдинг того же мнения.

—Ну надо же, — ответил Джек, надевая мундир. — А мне казалось, будто вчера. Киллик, все готово?

Говорил он с некоторой тревогой — ему пришлось оставить превосходного кока Ади на «Сюрпризе», а его замена, Уилсон, имел склонность теряться, когда дело доходило до тонкой работы.

— Все готово, сэр, — отозвался Киллик. — Не беспокойтесь. Свиное рыло я сам замариновал, а матрос из ютовой команды поймал отличного здорового кальмара, свежего что ваша роза.

Пришел Филдинг, стуча костылями — вид он имел довольный и бодрый. За ним сразу же последовал Рид, самый маленький, самый бесполезный, но зато и самый симпатичный мичман, хотя сейчас он выглядел бледным от голода — обычно их кормили в полдень. Они пили мадеру, пока не прибыли Фокс и его секретарь. Киллик посланника не любил и дал ему всего лишь четыре минуты, прежде чем объявить: «Обед на столе, сэр, если угодно».

Обеденная каюта Джека теперь еще служила ему спальней (иногда — и Стивену), но морская изобретательность позволила без труда разместить койки и рундуки на галф-деке. Часовому морскому пехотинцу, вечно стоящему на карауле около дверей каюты, объяснили, как в случае сильных брызг укрыть их коечными чехлами. За установленным продольно столом, сверкающим от серебра (гордость и наслаждение Киллика), могли комфортно разместиться шестеро, а при необходимости — и больше. Морская изобретательность, однако, в меньшей степени могла справиться с двумя восемнадцатифунтовыми орудиями, также обитавшими в каюте, но их, по крайней мере, можно было задвинуть подальше в углы, принайтовить и укрыть флагами.

Именно один из этих флагов, а точнее — длинный вымпел, сдвинутый в сторону Стивеном, занимавшим место справа от посла, и погубил Киллика. После успешного маринованного свиного рыла он принес чудовищного кальмара, высоко держа его на огромном серебряном блюде, крикнул «Дайте дорогу, приятели» Ахмеду и Али, стоящим за стульями своих господ, и двинулся вперед, чтобы поставить блюдо перед Джеком. Но его правая нога зацепилась за конец вымпела, левая запуталась в нем целиком, и он рухнул, залив капитана растопленным маслом (первый из двух известных Уилсону соусов) и уронив кальмара на палубу.

— Вот уж настоящий ляпсус, — заметил Стивен, когда обед снова вошёл в прежнее русло. 

Эта ремарка, довольно неплохая, учитывая произошедшее, не встретила, однако, немедленного отклика — как и многие другие его остроумные замечания. Но хотя сюртук, жилет и бриджи Обри оказались испорчены, а Эдвардс тоже получил порядочную порцию, Фокс совершенно не пострадал от горячего масла. Это дало ему значительное моральное преимущество и позволило расценивать случившуюся катастрофу как пустяк.

— Не уверен, что вполне понимаю вас, сэр, — ответил он Стивену.

— Всего лишь скромная игра слов, — сказал Стивен. — Эта каракатица, точнее, кальмар-лолиго, имеет роговую внутреннюю оболочку, как перо, поэтому его иногда называют рыба-перо. И, как вам известно, — добавил он, обращаясь к соседу напротив, мичману, — «lapsus calami» означает описку.

— Сожалею, что сразу не понял, — вставил Рид. — Мне следовало смеяться со всей мочи.

Обед слегка оживился, когда подали отличное седло барашка, и достиг высшей точки с появлением пары тушёных альбатросов в пикантном соусе по рецепту Уилсона, в сопровождении благородного бургундского. Когда вино выпили, все вернулись в большую каюту на кофе, и Фокс, сидевший напротив Стивена, произнёс:

— Я наконец отыскал малайские тексты, о которых упоминал. Они написаны арабской вязью, краткие гласные, конечно, не отображаются, но Ахмед знаком с этими историями, и, если он их вам прочтёт, смело отмечайте гласные. Я пошлю за ними, как только мы закончим игру.

Вскоре Филдинг ушел, прихватив с собой Рида, правда, второй бокал портвейна, который мальчишке опрометчиво налил Эдвардс, когда разливал очередной круг, успел возыметь действие. Лицо юноши побагровело, и он стал непривычно разговорчив. Установили карточный стол, и началась привычная игра в вист — Джек и Стивен против Фокса и Эдвардса.

Хотя они играли с низкими ставками (поскольку Эдвардс был беден), шла сложная, жесткая, решительная игра в вист, хотя и вполне дружелюбная, без злости и обид после поражения. Поэтому Эдвардс, безусловно сильнейший игрок среди них, не уступал Фоксу, и Фокс не доминировал за столом. А поскольку Джек и Стивен робберы чаще выигрывали, чем проигрывали, оппоненты не могли указывать, что им следовало бы делать. Однако в этот раз они не выиграли ни одного роббера. В первом вышла ничья, по одной партии у каждого, когда с мрачным видом зашел Филдинг и сказал:

— Позвольте мне переговорить с доктором, сэр!

Макмиллан, младший помощник Грэхэма, нуждался в помощи в лазарете, и Стивен тут же направился к нему. Разумеется, он взял на себя обязанности Грэхэма — Макмиллан открыто заявил, что три месяца в море не сделали его готовым для такой ответственности. Хотя Стивен достаточно хорошо знал моряков, он удивился, когда узнал, насколько они ему признательны, и не только благодаря рассказам Киллика и Бондена о том, что он не просто хирург, а настоящий дипломированный доктор, которого приглашали лечить герцога Кларенса, а место главного врача флота ему предложил сам лорд Кейт. И даже не из-за принятого им решения не брать плату за лекарства от венерических болезней (которую он считал необоснованной и отпугивающей людей от посещения врача на ранних стадиях, когда болезнь легче поддается лечению). Его согласие работать безвозмездно и профессиональное отношение к содержанию лазарета и уходу за пациентами — вот что больше всего восхищало моряков.

Конечно, Мэтьюрину досталась каюта бывшего хирурга, которая оказалась очень удобной для хранения образцов и для отдыха ночью, когда капитан громко храпел. Но это ни в коей мере не повлияло, матросы были трогательно ему благодарны.

В каюту пришло сообщение. Доктор Мэтьюрин приносит свои извинения, но не может вернуться. Он вынужден провести операцию. И если мистер Эдвардс хочет присутствовать при ампутации, то ему стоит поспешить, желательно прихватив с собой старый сюртук.

Эдвардс извинился и поспешил. Джек и посланник же остались, бессвязно беседуя об общих знакомых, Королевском обществе, стрельбе из орудий, вероятности плохой погоды и о том, что личные запасы кончатся еще до Батавии. Расстались они в конце первой собачьей вахты (общий сбор отменили ради капитанского пира).

Между Фоксом и Обри сложились любопытные отношения. В столь ограниченном пространстве их общение не могло оставаться официальным, не переходя грань абсурда (и явной неприязни) — единственным местом для прогулок был квартердек длиной шестьдесят восемь футов и шириной тридцать два фута. Но радушными отношения так и не стали, застыв на стадии довольно близкого знакомства, строгой вежливости и мелких любезностей, достигнутой где-то после двух первых недель.