Мушкетер - Валерий Большаков Страница 34

Предместье Парижа, замок Дампьер.

Мари де Роган, герцогиня де Шеврез, очень любила Дампьер. Как только муженёк привёз её сюда, она была очарована и самим замком, и садом, и всею округой. Нигде в мире герцогиня не ощущала столь полного отдохновения, как в этом месте, поневоле ставшем родным.

Разумеется, о её приезде никто не должен был знать. Даже не всем слугам было известно о возвращении хозяйки, лишь самые проверенные прислуживали герцогине, тайком занося обеды или выстиранные платья в занимаемые ею комнаты.

Вздыхая, Мари заперлась в розовом будуаре и разделась, сняв одну за другой все шесть юбок. В углу на резной подставке стояло венецианское зеркало, настолько большое, что женщина могла видеть себя в нём почти в полный рост.

Мари критически осмотрела себя, приподняла ладонями большие мягкие груди, огладила живот и бёдра, обхватила руками талию — нет, нет, она всё ещё стройна, даже живот не потерял упругость после родов. Да и то сказать, ни дня не проходит в праздности, она не привыкла рассиживаться, как плоскозадые парижские клуши. Вечно в движении, постоянно в делах.

Женщина надела ночную сорочку, накинув сверху пеньюар. Поглядела на большой поясной портрет своего первого мужа, покойного Шарля д’Альбера, герцога де Люиня. Это был совершенно заурядный человек, снискавший симпатию государя лишь добротою своей и участливостью к нему в юные годы, чем и добился высших почестей.

Главный сокольничий и коннетабль Франции, де Люинь был фаворитом Людовика. Он обладал огромным влиянием и властью, неустанно обогащаясь, пристраивая на тёпленькие местечки многочисленную родню. Это он представил жену ко двору, обучил её искусству интриги, а уж дальше Мари сама заслужила дружбу и короля, и королевы, став главной фрейлиной Анны Австрийской. Не потому ли Людовик до сих пор так мягок с нею? Она потворствовала связи Анны с Бэкингемом, хотела уложить в постель королевы братца его величества, жалкого Гастона, передавала Испании выкраденные у любовника государственные тайны, желала смерти королю и кардиналу, а за все эти преступления Людовик лишь удалял её от двора. Правда, всё дальше и дальше. Сначала сюда сослал, в Дампьер, а потом и вовсе выпроводил вон из королевства. Слава Богу, вовремя подвернулся герцог де Шеврез, охомутать Клода Лотарингского было делом несложным.

— О, Мари, Мари… — прошептала герцогиня, осматривая себя в зеркало. — Страсти тебя погубят, моя милая, уж больно ты неуёмна.

Присев на кровать, она загляделась в окно на темнеющее небо. Что грядущее ей готовит? Какие новые испытания?..

Мари улыбнулась, а потом, не выдержав, рассмеялась. Что толку вздыхать и притворяться перед собою, если она, едва подумав о будущих опасностях, ощущает сладкую истому и предвкушает удовольствие?

Жизнь — это яростный бой, в котором острый ум побеждает грубую силу, погоня сменяется преследованием, враг становится любовником, а друг предаёт. Зачем ей скучный мир? Да здравствует война!

Герцогиня распустила волосы. Улыбнулась. Мысли потекли по новому руслу.

Граф Холланд, надо полагать, уже на пути в Лондон — Бэкингем желает видеть его командиром эскадры своего флота. Дай Бог удачи им обоим. Королева по-прежнему верна ей и послушна — бедная испанка нашла родственную душу в своей главной фрейлине. Это уже много. Лорд Монтегю, душка, послал ей весточку из самой Бастилии. В тюрьме Уолтер не навсегда и лелеет месть, жаждая наказать своих обидчиков из застенков.

Мари развернула записку милорда, пробежав глазами два имени: Олегар де Монтиньи, виконт д’Арси и барон Ярицлейв. Странно зовут этих московитов…

Герцогиня задумалась — и прищёлкнула пальцами. А ведь есть и на них управа! Улыбаясь, она задула свечи и легла почивать.