Дань кровью - Виктор Юнак Страница 34

Такова была эта ярмарка, гордость князя Лазаря. Нынче и он сам прошелся по рядам ее — на то была веская причина. Свою старшую дочь Мару он выдавал замуж за знатного господина, сына кесаря Бранко, владельца Косовской области Вука Бранковича. Шелка и пряности, браслеты и духи — все покупки его, которые он выбирал самолично, слуги тут же относили к лошадям и грузили в специальные корзины и сумы. Люди, встречавшиеся ему на пути, и торговцы, осчастливленные его покупкой, учтиво кланялись ему. А он шел в своем красно-зелено-белом бархатном платье, изукрашенном распустившимися лилиями и львами с раскрытыми пастями и извивающимися хвостами, а между львами и лилиями гордо запрокинули головы цапли, он шел и добродушно взирал на всю эту человеческую сутолоку, радовавшую его сердце. Он был высокого роста, с длинными вьющимися каштановыми волосами, изрезанными легкой проседью. Густые темные брови почти сходились у переносицы. Из-под них блестели большие проницательные глаза. Слегка вздернутый нос с широкими ноздрями указывал на крутой нрав и скорость в принятии решений. Но князь прекрасно умел и владеть собой, был умным и терпеливым государственным деятелем, которого не так просто было сбить с пути, ведущего прямо к цели. Светлые усы и короткая бородка обрамляли его мужественное лицо и подчеркивали решительность и твердую волю.

Князь Лазарь остановился. К нему подвели коня, любимого жеребца Серого. Князь молодцевато вскочил в седло, и конь несколько секунд, словно красуясь перед народом, прогарцевал на месте, а затем, послушный каждому движению своего хозяина, понесся вперед. Но скакать ему пришлось на сей раз недолго. Увидев впереди мрачную, скорбную и тихую толпу себров, князь натянул поводья, останавливая коня. Взмахнул рукой, давая знак остановиться и слугам. Неторопливым шагом приблизились к толпе. То, что он услышал в следующий миг, глубоко потрясло его и заставило забыть о веселье ярмарки.

— Меня зовут Исайя, — вещал сухой, седой и морщинистый старец, облаченный в черную монашескую скуфью. — Я был монахом, а теперь я старец в чине и в годах. В молодости я думал, что земля отцов для меня рай небесный, — лучшего и не желал. Я изучал мудрость древних эллинов и зрел красоты, цветущие вокруг меня. Я видел строящийся монастырь Грачаницу, видел Дечаны и церковь архангела Призренского, дороги широкие, жатвы обильные, людей здоровых и одеждой украшенных. Сегодня глаза мои другое видят: кончились добрые времена, начались злейшие из самых злых времен.

Люди, познавшие горе и исстрадавшиеся в несчастьях, слушали старца, затаив дыхание. Молча слушал и князь Лазарь. Страшная истина о Марицкой битве раскрылась ему.

— Тогда разгневался Бог на христиан, и, когда подвигнул деспот Углеша всех сербских и греческих воев и брата своего Вукашина-короля и иных великашей и пошли они в Македонию на изгнание турок-османов, не судилось им, ибо гневу Божьему никто не силен супротив стать. Турок не только не изгнали, но и сами от них убиенны были и кости их там полегли и непогребенные пребывают. И многое множество от острия меча умерших, а иные в пленение отведены были, некие же из них в бега подались. И такие нужда и злоумышления облили все города и державы наши, о каких уши не слышали и глаза не видели. По убиении же мужа сего храброго, деспота Углеши, рассыпались измаильтяне и полетели по всей земле, яко птицы по воздуху, и иных христиан мечом закололи, иных же в пленение отвели, а оставшихся смерть лютая скосила. Кого же смерть пощадила, голодом погублены были. И лишилась земля всех благ своих: и людей, и скота, и иных плодов. И нету боле князя, ни вождя, ни наставника в людях, ни избавляющего, ни спасающего, но все исполнились страха, и сердца храбрые доблестных мужей в жен слабейшие сердца переселились. В то же время и племени господ сербских конец пришел. И воистину живые позавидуют ранее умершим!

При этих словах князь Лазарь встрепенулся, поднял коня на дыбы. Толпа вздрогнула и поворотилась лицом к господину своему.

— Ты не прав, старец! — мощный голос князя прорезал тишину. — Не умерло еще племя господ сербских. Есть еще сердца храбрые, и будет вождь у народа сербского. Запомни, старец, имя князя Лазаря Хребеляновича, сына Душанова логофета Прибаца!