Похитители бриллиантов - Луи Буссенар Страница 34

Александр расхохотался. Предприимчивый мошенник был озадачен.

— Да ты просто сумасшедший, — с насмешкой сказал француз. — Во-первых, у меня нет таких денег. Говорю тебе это просто так, для сведения, потому что, были бы у меня деньги, ты бы все равно ни гроша не получил. Затем скажи, пожалуйста, кто может мне помешать выписать тебе чек на любую сумму на имя какого-нибудь несуществующего банкира?

— Ну, знаете, — возразил португалец, — мы тоже умеем читать и писать, и мы хорошо знаем все банки в городе, да и на всем побережье. Мы через них ведем все дела.

— Какая честь для английских банкиров! Но оставим это. Допустим, ты бы мне поверил, а я сделал бы все, что только возможно, чтобы тебе заплатить, — я считаю, что долги надо платить даже мерзавцам. Но неужели ты считаешь меня таким дурачком, чтобы поверить тебе? Если бы я дал тебе деньги, ты бы так-таки и отпустил меня? Ты бы не попытался отплатить мне за чамбок, от которого у тебя до сих пор рожа вздута?

Мерзавец почувствовал, что его намерения разгаданы, и пришел в ярость. Его напускное спокойствие сразу пропало. Он уставился на пленника свирепым взглядом, в котором смешались неутоленная алчность, бешенство и жажда мести.

— Белый! Сын белого! Проклятый иностранец! — рычал он сдавленным от ярости голосом. — Ты угадал. Верно, я хотел заставить тебя подписать мне чек… а затем убить тебя… убить тебя, как собаку. Но раньше я бы тебя хорошенько отстегал кнутом! Твоя белая кожа летела бы клочьями. Что ж, денег я от тебя не получу? Так и быть! Но я, по крайней мере, отомщу тебе. Это тоже кое-чего стоит.

Александр сохранял свою обычную невозмутимость. Человек посторонний никогда не догадался бы, что перед ним — главное действующее лицо подготовляющейся мрачней драмы. Если бы не то, что руки и ноги были у него туго связаны лианами, его можно было бы принять просто за любопытного, которого забавляют штуки человекоподобной обезьяны.

— Трус! — сказал он спокойно. — Сын раба! Барышник! Ты торгуешь человеческим телом! Попробуй только тронуть один волос у меня на голове, и тогда ты еще увидишь, что с тобой сделают мои друзья, которые сейчас меня разыскивают. Ага, мерзавец, дрожишь? А ты торопись выполнить свои намерения. Торопись, потому что все ваши шкуры в опасности, я не дал бы за них и рейса [21].

Мулат пришел в ярость. Он заорал и бросился на Александра. А тот, считая, что пришло время прощаться с жизнью, плюнул ему прямо в лицо. Но к обиде мулат был нечувствителен. Он сделал знак своим сообщникам, те подхватили пленника и быстро унесли его в глубину леса. Здесь они вышли на полянку, на которой паслись шесть прекрасных оседланных капских коней. Александра взгромоздили на одного из этих коней, на шею; его враг вскочил в седло, отдал резко и кратко несколько приказаний, назначил своим сообщникам место встречи, а затем все поскакали в разные стороны.

Бешеная скачка продолжалась около трех часов. Наконец лошадь выбралась на просторную, открытую поляну, посреди которой стоял круглый частокол. Остальные пять лошадей, несшие меньший груз, пришли раньше.

Они уже были расседланы и разнузданы и пощипывали редкую траву. Александра спустили на землю. У него ломило все тело.

Он увидел давно покинутый крааль. Хижины были сожжены, сохранилось только укрепление. Всякого рода отбросы свидетельствовали, что здесь еще недавно было много народу. Возможно, что в течение некоторого времени здесь содержали бушменов, которых он освободил.

Француза положили на солнцепеке, прямо на раскаленную землю. Его мучила жажда. Португалец рычал, пена стекала у него изо рта, глаза налились кровью. Он подошел к Александру.

— Ну что, проклятый белокожий, — орал он, — теперь тебе ясно, что ты у мулата во власти? Теперь, если мулат захочет, он тебе за все заплатит… Да еще с процентами… Твои дружки далеко, а моя шкура все еще на мне. Я тебе сказал, что знаю безошибочный способ заставить тебя говорить. Сейчас ты у меня подпишешь чек. Увидишь!..

Его сообщник принес охапку колючек «подожди немного», которые мы описали раньше. Он привязал их к хвосту одной из лошадей, и она вся затряслась от боли.

— Так! — сказал мулат. — А теперь посадите этого белого сеньора в седло. И привяжите покрепче. Вот так… Садитесь и вы на своих коней. Возьмите чамбоки и хлещите куда попало и коня и всадника… Слушай, белый, ты будешь скакать час, и мои люди будут тебя хлестать. Потом мы повторим. Пока ты не подпишешь чек. Валяйте!

Коню отдали поводья. Почувствовав свободу, он шарахнулся, взвился на дыбы и бешено заржал. Затем он стал на все четыре ноги, взбрыкнул, повернулся и понес. Вскоре домчался до частокола, но было слишком высоко, перескочить он не мог и стал мелким галопом бегать вокруг. Один из мулатов до крови хлестнул его чамбоком. От неожиданности и боли конь сделал бешеный прыжок в сторону. От этого резкого движения колючки сначала хлестнули его по бокам, а потом врезались в тело. Он снова пустился вскачь, наткнулся на второго всадника, и тот тоже стегнул его ремнем. Конь обезумел, понесся, сам не зная куда, и все норовил укусить человека, который болтался у него на спине. Это ему не удавалось. Палачи налетали, стегали его по крупу и по шее, заставляя проделывать фантастические прыжки.

Наконец, весь в мыле, тяжело дыша, с широко раздувающимися ноздрями, с ужасом в глазах. Конь вернулся на середину поляны, стал бить копытом и затем, совершенно обезумев, понесся прямо на частокол.

С каждым его скачком мучения Александра усиливались. Все его тело было так туго перевязано лианами, что мышцы, казалось, вот-вот лопнут. Кровавый туман застилал ему глаза, в ушах шумело, в горле пересохло, не хватало воздуха в легких.

Вдруг Александр услышал треск и обо что-то больно ударился, а бешеная скачка сделалась еще более бешеной.

Конь очертя голову бросился в крааль. Частокол подался, как если бы в него попала бомба, и теперь бедное животное, вконец замученное колючками, неслось куда глаза глядят.

Александр понял, что это будет продолжаться до тех пор, покуда конь не свалится замертво.