Братство святого Грааля. Падение Аккона - Райнер М. Шредер Страница 32

«Королевский флот прибыл с Кипра! Король привёл свежее войско и сразу возглавил оборону города! Наше спасение близко! Благослови Господь короля Генриха Второго!» — радостная весть пронеслась по городу накануне полудня. Ликующие горожане хлынули в сторону порта, и скоро улицы заполнились потоком людей, желавших собственными глазами увидеть прибытие королевского флота.

Было 4 мая 1291 года. С начала осады прошёл почти целый месяц.

Мрачное настроение, ещё утром подобно туче висевшее над городом вместе с запахом гари, испарилось, как роса на солнце. Смеясь и плача, люди обнимались, хлопали друг друга по плечам и уверяли себя, что худшее позади, что с прибытием короля дело примет другой оборот: рыцари Аккона и их вспомогательные части вместе с королевским войском перейдут в наступление, разорвут кольцо обложивших город мамелюков и заставят султана эль-Ашрафа Халила убраться восвояси.

Среди стремившихся попасть в гавань были и четыре рыцаря, поклявшиеся друг другу в нерушимой дружбе и братстве по оружию. Они только что освободились от дежурства, во время которого переносили из переполненного госпиталя в Железный замок тяжело раненных собратьев по ордену. Это была тяжёлая, но необходимая работа. Все шло к тому, что мамелюки скоро пробьют стену и начнут штурм обоих колец крепостных сооружений, окружавших город. И тогда уже не останется времени для того, чтобы перенести тяжело раненных тамплиеров в замок на южной оконечности полуострова. К тому же в уличных боях понадобится каждый, способный стоять на ногах и держать оружие.

Велика была радость Герольта и его друзей, когда весть о прибытии королевского флота достигла Железного замка. Доверив раненых попечению врачей из ордена тамплиеров, они поспешили к гавани.

Под крики ликующей толпы в гавань входило сорок кораблей. Однако, только четыре из них производили впечатление грозных судов — это были боевые галеры с тремя командами гребцов на каждой стороне корабля.

— Боюсь, для спасения Аккона этого будет недостаточно, — сказал Морис, окинув флот опытным взглядом.

Герольт покачал головой:

— Мне это подкрепление тоже не кажется тем войском, на которое здесь рассчитывали.

Мак-Айвор и Тарик согласились с ними.

Совсем молодой король, который, как было известно, ещё не вполне оправился от тяжёлой болезни, вышел к людям без большой свиты — впрочем, при сложившемся положении она была неуместна. Он ступил на пристань под восторженные крики толпы — готовый к борьбе воин в сверкающих латах, которого сопровождал архиепископ Никосийский Иоханес Турко де Анкона.

Речь, с которой король обратился к жителям и защитникам портового города, была краткой и состояла из хотя и благозвучных, но незначительных слов. Он воздал должное их мужеству и стойкости в борьбе с неверными, передал им благословение папы и неуверенно заявил, что за них молятся христиане всего мира. Король знал, какие славные битвы прошли здесь под знаком креста, и обнадёжил, что высочайше берет на себя командование войсками и сделает все, чтобы город не стал добычей мамелюков.

Речь монарха была встречена с огромным воодушевлением и вызвала очередную вспышку восторга. Большинству горожан прибытие короля с войском уже само по себе придало новые силы.

Но разочарование все же перевесило надежды опытных воинов — братьев-тамплиеров. Они уже поняли, что подкрепление слишком слабо для того, чтобы осаде действительно был положен конец.

Среди воинов, сходивших с кораблей, Морис увидел тамплиера и тут же протиснулся к нему через толпу. После приветствия он спросил его о численности войска, которое привёз с Кипра король.

— У нас примерно сотня всадников и около двух тысяч пеших, брат, — охотно ответил тамплиер. — Хотел бы я назвать тебе другое число. Но и это войско едва удалось собрать. Большинство давно махнули рукой и на Аккон, и на Святую Землю. Больно говорить, но это горькая правда.

— Сам ты другого мнения, иначе не приехал бы сюда, — вмешался Герольт.

— Я тамплиер, как и вы, — гордо ответил их собрат. — Я обещал быть верным ордену до самой смерти и намерен выполнить своё обещание. Так думают и другие рыцари-тамплиеры, которые приехали со мной. Никто из них не смог не откликнуться на призыв короля Генриха. Разве можно было оставаться в своей комтуре на Кипре и спокойно заниматься мирными делами, когда наши братья и даже великий магистр защищают Аккон ценой собственных жизней? А теперь простите, дорогие братья. Мне надо идти к своим. Бог даст, скоро снова встретимся — на поле боя!

Герольт и его друзья в самом мрачном настроении выбрались из гавани и пошли обратно в цитадель через квартал венецианцев. Они как раз пересекали торговую площадь, как вдруг Морис увидел знакомые лица в одном овощном ларьке.

— Герольт! Тарик! Смотрите, кто за прилавком стоит! Ведь это парижский купец Гранвиль и его старшая дочь Беатриса! — просиял он. — Они все ещё в Акконе!

Герольт и Тарик удивленно посмотрели туда, куда показывал Морис. Они-то были уверены, что купец и его дочери давно покинули город и добрались до родины.

— Идёмте поздороваемся и спросим, почему они до сих пор в городе! Ужасно интересно, что они нам расскажут! — предложил Морис и, не дожидаясь согласия друзей, поспешил к Гранвилям.

— Мне кажется, молодую красивую женщину Морис заметит даже ночью в толпе людской, — хмыкнул Тарик.

Герольт улыбнулся и ответил:

— Похоже, кое-что сидит в нас слишком глубоко, чтобы даже тамплиерский обет мог с этим окончательно справиться.

— Кто такие эти Гранвили? — спросил Мак-Айвор.

Герольт рассказал шотландцу историю про нападение на семью купца и короткий бой, который Морис, Тарик и он сам дали бессовестному сброду.

Увидев их, купец хлопнул в ладоши совсем как ребёнок:

— Смотри-ка, свет очей моих! Господа тамплиеры! Наши храбрые защитники и спасители, которым мы так благодарны! Какая чудесная встреча! Достойные рыцари в тот раз так стремительно исчезли, что мы не успели их как следует отблагодарить! Не так ли, цветок сердца моего? — обратился он к дочери.

Беатриса посмотрела на рыцарей и почтительно склонила голову.

— Да, отец, к сожалению, это так, — ответила она тихо, стараясь не встречаться глазами с одним из них. — Мы были очень огорчены тем, что не смогли воздать вам по вашей беззаветной храбрости.