Клык леопарда - Чарльз Буковски Страница 30

Знаменосец уже открыл было дверь казармы, чтобы выйти наружу, но оказалось, что выход загородила какая-то высокая темная фигура. Она зловеще высилась над ним в вечернем сумраке неосвещенной улицы. Одной рукой схватившись за кошелек, Морбан отпрянул назад. Другая его рука скользнула под плащ и нащупала висевший на шее нож. Но незнакомец оказался проворней: он быстро перехватил руку Морбана с зажатым в ней оружием.

– Неразумно замахиваться ножом на того, кто вдвое выше тебя, коротышка, особенно если он на твоей стороне.

Морбан шумно выдохнул и покачал головой, будучи одновременно раздражен и обрадован.

– Что тебе нужно, Арминий? У меня нет времени на разговоры с тобой.

Германец ухмыльнулся с высоты своего немалого роста, но не сдвинулся с места, не давая Морбану выйти. Он даже скрестил руки на груди.

– Я так и думал. Один мой приятель сказал мне, что сегодня утром во время казней ты делал ставки. Ясно дело, я пришел сюда, чтобы не дать тебе пустить на ветер твой выигрыш, как ты привык это делать, словно находился на поле, полном коров.

Лицо Морбана моментально приняло свое обычное недоуменное выражение: глаза превратились в щелочки, верхняя губа вздернулась в скептической усмешке. Сам он развел руки и озадаченно пожал плечами.

– И что? Я всего лишь получил скромный доход, оказав услугу моим товарищам. Послушать тебя, так я запустил пальцы в похоронные деньги.

Стоявшие за его спиной солдаты дружно закивали. Все знали: Морбан никогда не посягнет на их накопления. Арминий презрительно фыркнул:

– Я не делал таких обвинений, так что не увиливай. Ты не настолько глуп, чтобы не понимать, что сделают с тобой твои люди, если обнаружится, что ты присваиваешь себе их деньги.

Солдаты переглянулись и вновь дружно закивали, но прежде чем Морбан успел что-то ответить, Арминий наклонился вперед и шепнул ему на ухо:

– Зато тебе хватает хитрости облапошивать своих товарищей другими способами, да? Если я правильно помню, прежде чем нас перевели сюда, ты сделал немало ставок на то, куда отправят твою когорту нести службу. И почти все деньги были поставлены на то, что нас оставят в Британии, верно? Циник наверняка бы задался вопросом, а не прознал ли ты, куда нас отправят служить, до того, как начал принимать ставки. Кажется, я даже вспоминаю чьи-то резкие слова по этому поводу, хотя тогда никто так и не смог доказать, что ты располагал нужными сведениями. Как, по-твоему, отреагируют твои товарищи, когда узнают, что ты подслушал разговор примипила с центурионом и узнал из него все, что тебе было нужно, чтобы получить быстрый и надежный доход?

– Ты никогда этого не докажешь! – прошептал Морбан, но в глазах его промелькнул страх.

Арминий усмехнулся и нанес самоуверенности знаменосца, если та еще оставалась, сокрушительный удар.

– Разве речь обо мне? Думаю, ты вскоре узнаешь, что тот, кто об этом расскажет, располагает куда более надежными сведениями. Он порядочный человек и носит шлем с гребнем.

Морбан недоверчиво прищурился:

– Ты хочешь одурачить меня! Он не станет…

Оппонент покачал головой:

– Еще как станет. Мы с ним знали, что нам придется нажать на некие рычаги, чтобы ты купил юному Лупу обещанные доспехи и вооружение, когда подойдет его время. И это время подошло. Если ты не выполнишь наш уговор, то боюсь, что источник твоих доходов в будущем заметно оскудеет. Никто не любит хитрых мошенников, не так ли, Морбан?

Знаменосец отрешенно и ненавидяще посмотрел на Арминия:

– Сколько тебе нужно?

– Не мне, Морбан. Сколько нужно твоему внуку. В городе есть оружейник, который согласился изготовить для мальчонки меч и кольчугу. Причем не хуже, чем у нас с тобой, если не лучше.

– И сколько этот твой хваленый кузнец хочет получить за кольчугу, из которой мой пострел вырастет уже через год?

– Он готов сделать свою работу всего за сотню… – Видя, что физиономия Морбана заметно просияла, Арминий повернул нож в его ране: – Денариев, понятное дело.

Знаменосец побледнел как полотно:

– Сотню серебром? Четыре сотни гребаных сестерциев?! Ты с ума сошел? Я не могу… У меня вообще нет таких денег!

Арминий ухмыльнулся и проворным движением сорвал с пояса Морбана кошелек. Легко удерживая разъяренного знаменосца одной рукой, второй он поднял этот кошелек, ослабил шнурок на нем и поднес его к свету, падавшему из двери казармы.

– Вот как? Мне кажется, здесь очень даже приличная сумма, причем почти исключительно золотом. Может, высыпать и пересчитать? Что скажешь?

Понимая, что противник ему попался нахрапистый, Морбан уныло покачал головой:

– Не надо. Я сам отсчитаю тебе, сколько нужно.

Арминий рассмеялся, повернулся к нему спиной и высыпал содержимое кошелька себе на широкую ладонь.

– Нет-нет, не лишай меня такого удовольствия! Ага, вот они, денежки! Чтобы было проще считать, я возьму себе золото. Итак, один, два, три… – Он вытряхнул из кошелька последнюю монету. – Четыре золотых. Ну вот, дело сделано. Думаю, я нанес тебе не слишком большой урон? – Мужчина заглянул в кожаную сумку и сделал удивленное лицо. – Ну, ты даешь, Морбан! Сразу видно, что ты не сидел без дела. Лови! – Он швырнул кошелек назад в руки несчастному знаменосцу. – Там все, что осталось от твоих сокровищ. Ступай! Желаю тебе приятно провести время, тем более что сердце тебе будет согревать осознание выполненного долга. Даже если тебе слегка помогли в этом.

Морбан обиженно покачал головой и повернулся к солдатам. Видя, что те внимательно наблюдают за ним, он с оскорбленным видом произнес:

– Что-то мне расхотелось выходить в город, можно сказать, отшибло всякий аппетит. Вот что делает с человеком грабеж и угроза расправы.

Арминий усмехнулся ему в спину и вытащил из кармана монетку.

– Я бы сказал, грабеж и угроза шантажа. Хотя какая разница? Эй, Морбан!

Тот обернулся на его окрик. Арминий бросил ему монетку, и знаменосец ловко поймал ее.

– Сестерций? Это еще за что?

Но германец уже зашагал прочь и поэтому ответил ему через плечо:

– Его хватит на фляжку иберийской кошачьей мочи, которую ты так любишь. Считай, что это тебе в утешение.

– Если только это снова тот солдатик… – Лязгнули засовы, и дверь «Синего вепря» распахнулась. Перед Юлием вырос Плюха. Лицо охранника являло собой странную смесь растерянности и жалости. – Смотрю, приятель, ты ищешь на свою задницу приключений. Или у тебя стоит на унижение и ты любишь, чтобы тебя ублажали именно руками? Неужели ты еще не понял, что она за женщина?

Юлий беспомощно пожал плечами:

– Она резковата, но это и понятно, учитывая, через что она прошла.