Дракула. Последняя исповедь - Крис Хамфрис Страница 30

Вади поднял указку, показывая классу, что ждет ответа, и ученики хором проговорили:

— Мы применяем пытку к другим, чтобы они не могли применить ее к нам.

Голоса отдавались эхом под сводами комнаты. Их услышал заключенный, подвешенный на веревке, и встрепенулся, словно юноши обращались к нему.

Вади удовлетворенно кивнул.

— Мы применяем пытку к другим, чтобы они не смогли применить ее к нам, — повторил он. — Как все великие истины, эта мысль проста. Для чего мы ищем наиболее изощренные способы продления боли? Конечно, не ради самой боли. Нет, это оказалась бы самая обыкновенная жестокость. Ради доходчивого примера, который поражает и пугает. Во имя предупреждения. Вот что случится с тобой, если ты станешь противиться мне! Такова будет твоя участь в этом случае. Что ж… — Он широко улыбнулся ученикам. — Достаточно философии, пора переходить к практике.

Малютка повернулся и подал знак Махиру, который все это время стоял неподвижно и только изредка прочищал горло, издавая странные пощелкивающие звуки.

— Подойдите сюда, — приказал Вади ученикам и указал на стол. — Каждый берет по одной.

Все послушно двинулись вперед и что-то брали с подноса, который лежал на столе. Только Влад не шевельнулся.

— Что, князек? — Палач усмехнулся. — Не желаешь? Ничего! Уж поверь мне, ты присоединишься к нам довольно скоро, когда увидишь, как все это забавно, когда поймешь, что вот это… — Он сильно ударил обнаженного заключенного, который висел рядом с ним на веревках, и тот вскрикнул. — Это уже не человек и даже не животное, а идея, поучительный пример для твоих врагов, возможно, и для друзей, что даже вероятнее.

Они встали полукругом вокруг крестьянина. Вади взял фонарь и держал его на весу. Махир вышел вперед, и теперь Влад увидел, что все они держали в руках. Это были бастинадо, дубинки, но не деревянные, какие использовались для наказания в придворной школе, а металлические, с человеческую руку, не больше, и не толще большого пальца.

Махир ударил заключенного по животу. Тот вскрикнул, глаза его расширились.

— Заметили ли вы, мои ученики, как Махир нанес удар? Не слишком сильно, но и не слабо. Умеренно. Вы никогда не должны портить кожу. От удара Махира не осталось почти никакого следа! — Вади показал на место, куда великан попал дубинкой. — Его нет. Почти ничего нет. Правда? Небольшой, едва заметный синяк, вызванный тем, что повредились кровеносные сосуды. Потом к нему добавится еще один, и еще…

Он тоже нанес удар рядом с тем местом, куда бил Махир. Заключенный снова вскрикнул.

— Вот тогда вы увидите, что происходит, когда человек превращается в один большой синяк. Прошу. — Он жестом пригласил учеников приблизиться. — Пусть каждый подберет себе подходящее место и работает над ним. Но помните — никакой крови, ни капли.

Удары последовали один за другим. Вади комментировал каждый из них, заставляя кого-то приложить побольше усилий, а кого-то, напротив, попридержать рвение. Через некоторое время вскрики несчастного превратились в кашель.

Влад не шевельнулся, но и не отвернулся. Ему очень не хотелось смотреть на это, но он не мог позволить, чтобы все присутствующие увидели его слабость.

Он взял дубинку, стараясь не думать ни о чем, и ударил. С каждым замахом Дракула сжимал стальной прут все сильнее.

В мучении бывает передышка.

В кромешной тьме пробивается свет.

В одиночестве встречаются попутчики.

Они приходили к нему во снах и оставались с ним даже тогда, когда он просыпался. Каждый из них появлялся тогда, когда был нужен, в зависимости от времени дня или ночи.

— Как же ты узнаешь время, сын?

Влад Дракул присел на каменной полке в камере. Он был широкоплеч, могуч в груди. Им было трудно усидеть рядом, поджав ноги на турецкий манер.

— Я узнаю его по типу пыток, — ответил Влад, всегда готовый доставить отцу удовольствие.

Он знал, что Дьяволу будет интересно услышать об этом.

— Зимой холодно по утрам, и тогда здесь занимаются теми пытками, при которых требуется жаровня.

— Молодец. Ты очень наблюдательный мальчик. Смотри за ними внимательно, Влад. Ты сможешь одолеть турок лишь тогда, когда будешь знать про них все досконально. — Дракул протянул руку, унизанную драгоценными кольцами, и погладил сына по вьющимся темным волосам. — Что еще ты узнал о них?

— Они просто помешаны на еде. Разве янычарских полковников не называют варщиками супа? Они обращаются с человеческой плотью так же, как, например, с бараниной, варят ее, отбивают, коптят на огне и жарят на масле.

— И что же, эти нехристи едят ее?

— Нет, этого я не видел.

Неожиданно отец заплакал. Влад прежде часто видел, как Дракул смеется, но никогда — как он плачет. Это встревожило его.

— Пожалуйста, не надо…

— Мой мальчик, — всхлипнул тот. — Это я виноват в том, что тебе приходится на все это смотреть и оставаться здесь. Я не смог сохранить нейтралитет, но если бы нам не помог Хуньяди, то венгры просто съели бы меня с потрохами и выплюнули бы косточки. Турки узнали обо всем и наказали меня, поступив так с тобой. Но все впустую. Мое время кончилось. Сейчас слишком поздно.

Он закрыл лицо руками и закричал:

— Слишком поздно! Я еженощно просил Бога и святого Георгия, чтобы они защитили моих сыновей. Но ты здесь, а Раду!.. Раду!

— Мой брат! — Влад вздрогнул. — Что с ним?

Отец еще сильнее прижал пальцы к лицу, голос его звучал сдавленно:

— Ты оставил его мне.

Теперь голос поменялся, да и язык тоже. Знакомое лицо всплыло из темноты перед Владом. Это был Мехмет. Он улыбался и облизывал пухлые губы.

— Теперь он принадлежит мне. С ним мне куда приятнее и милее, чем с той шлюхой, которую ты похитил.

— Нет! — Влад вскрикнул, бросился вперед, вытянул руки, чтобы схватить, раздавить, уничтожить, но они повисли в пустоте.

Он соскользнул с полки, больно ударился головой о каменный пол, почувствовал, как липкая жидкость сочится у него над бровью, попытался вытереть ее, но другая рука опередила его. Она прикоснулась к нему ласково, заботливо. Влад сразу узнал ее, потому что только один человек на свете мог прикоснуться к нему так с тех пор, как не стало в живых его матери.

— Илона! — прошептал он, потянувшись к этой руке, которой на самом деле и не было рядом. — Моя звезда.

— Мой господин, мой князь, — проговорила она тихо, наклонив голову, и ее лицо осветилось.

Дракула осторожно, не спеша, вынимал заколки и раскручивал локоны, которые повелел сделать Мехмет. Ее волосы освободились и упали темно-рыжей волной, обрамляя тонкий, совершенный овал лица, на котором не было ни капли краски. Этой девушке она не требовалась.