Минус один - Евгения Пастернак Страница 3

На десятом этаже медицинского центра, на застекленной террасе, было очень красивое кафе. С шикарным видом на пустыню.

– Coffee? – спросила девушка за стойкой.

Надя кивнула. Девушка скользнула по ней озабоченным взглядом и поставила на стойку стакан воды.

– Are you okay? ^[3]

– My child is healthy… – прошептала Надя и разрыдалась.

*

Парень, который надевал на Славку акваланг, оказался русскоговорящим негром. Очень лихо русскоговорящим.

– Ты чего, – спрашивал он, подгоняя лямки, – ни разу с аквалангом не нырял?

– И без акваланга тоже, – буркнул Слава.

– Ну ты ваще… – Парень помотал головой в изумлении. – Тогда я тебе завидую. Первый раз – самый суперский!

– Точно! – подтвердил папа. – А фотки заказать можно? Маме отдадим для ее альбомов… Нет, новый заведем! «Славка – здоровый лось»!

К вечеру Славик еле волочил ноги. Папа, казалось, не замечал, что сыну все эти ныряния, гонки на квадроциклах и океанариумы не в радость.

– Теперь тебе все можно, представляешь?! – повторял он восторженно.

Славка восторгов не разделял.

– Я есть хочу, – сказал он, когда папа потащил его в обсерваторию.

На самом деле Славка хотел просто спокойно посидеть и отдышаться. Но вышло все как нельзя лучше. Они не стали возвращаться в номер с диетической едой в судочках, которую мама готовила без грамма специй и тщательно посчитав калории. Папа, заявив в очередной раз: «Теперь тебе все можно!» – повел его в какой-то ресторанчик.

Впервые в жизни Славка попробовал бургер. И колу. И острый салат. И какую-то необыкновенную рыбу. Это было очень вкусно.

Но недолго.

Пока его тошнило в туалете гостиничного номера, мама снаружи отчитывала папу:

– У тебя что, совсем мозгов нет? Нельзя вот так сразу, без перехода! И нагрузка, и еда…

– Да ладно, – неубедительно возражал отец, – что с ним будет? Здоровый парень!

«Я – здоровый парень», – повторял про себя Славка, обнимая унитаз.

Он никак не мог привыкнуть к этой мысли.

*

– Я хочу домой, – в третий раз повторил Славик.

Он лежал на кровати с холодным компрессом на голове. Живот болел, ноги гудели, жгло обгоревшие икры. Вчера они возвращались домой спиной к солнцу, и всё – ноги ниже шорт в волдырях.

– Послушай, – горячился папа, – мы же уже здесь, мы оплатили перелет, давайте махнем в Иерусалим, а потом на Мертвое море! Надь, мы четырнадцать лет дома просидели, ну давайте уже оторвемся!

– Я хочу домой, – сказал Славик, не меняя интонацию.

Надя поправила компресс у него на голове.

– Да это же акклиматизация! – сказал Сергей. – Еще сутки, и будешь как огурец!

Слава закрыл глаза. Надя вздохнула.

Сергей посмотрел на них с отчаянием, потом сделал странный жест рукой, нечто среднее между «ай, гори оно все огнем» и попыткой дать в морду кому-то виртуальному, развернулся и выскочил из номера.

– Пить, – тихо попросил Славка, и у его губ немедленно оказался поильник.

– На завтра есть места в самолете, я уже проверяла, – сказала мама, – сейчас папа проветрится, мы перерегистрируем билеты и послезавтра будем дома.

Славик улыбнулся. Больше всего на свете сейчас ему хотелось оказаться на привычном диване с привычным ноутбуком на коленях.

*

– Ты где хочешь сидеть? – спросил папа, когда они вошли в салон. – В окошко смотреть? Или возле прохода?

Славик выбрал окошко. Раньше его сажали у прохода, «чтобы мальчик не испугался высоты». На самом деле высота оказалась совсем нестрашной. Самолет взлетел слишком быстро. Горы, пустыня, зеленые кусочки поселений – все выглядело ненастоящим, нарисованным. Почти сразу Славик задремал. Проснулся от толчка (самолет попал в турбулентность), но глаза не открыл. Сейчас ему неохота было ни с кем общаться. Тем более что родители выясняли отношения.

– …нет, верну! – тихо говорил отец. – Если бы не… ситуация, я бы от них рубля не взял бы!

– Но мы же часть уже потратили! – шепотом возмущалась мама. – Перелет, гостиница, консультация!

– Возьму кредит… Но деньги им отдам. И заставлю вернуть мне сайт!

– «Сайт», – сказала мама таким тоном, что стало понятно: «сайт» находится в одном смысловом ряду со словами «бирюльки» и «блажь».

Славик сразу вспомнил, как мама закатывает глаза, когда папа запирается на балконе с ноутбуком, чтобы «опять писать этот сайт». Папа, видимо, тоже вспомнил мамино бухтение по этому поводу, потому что продолжил с обидой в голосе:

– Между прочим, это самый посещаемый ресурс города… Один из!

Мама ничего не ответила, только протяжно вздохнула.

– Ладно, – примирительно сказал папа, – чего ты! Думай позитивно! Теперь у тебя столько времени появится. Ты же давно собиралась мебель перетянуть. И вообще, домом заняться!

– «Перетянуть», – в мамином голосе звучала усталость. – А на какие деньги, если ты сайт свой хочешь назад выкупить?

– Не пропадем! – уверенно ответил отец. – Буду халтуру искать, книгу опять кому-нибудь настрочу… И на мебель хватит, и тебе на всяких маникюрщиц-визажисток.

– Я такая страшная?! – шепотом возмутилась мама.

– Да нет! Просто теперь ты можешь собой заняться…

– Некогда мне заниматься собой! – отрезала мама. – У Славика сейчас тяжелый переходный период! Я должна быть рядом с ним.

– Наоборот! – убежденно ответил папа. – Чем меньше будешь над ним трястись, тем быстрее он в колею войдет. С завтрашнего дня будет жить нормальной жизнью. И в школу будет ходить каждый день, как все!

Тут подошла стюардесса с едой, и беседа прервалась. Славик жевал курицу и думал, что к такому его жизнь точно не готовила – каждый день в школу. Он семь лет появлялся в классе только на проверочные занятия, да и с них мог легко слинять, изобразив легкое головокружение. Учителя панически боялись, что он умрет прямо на их уроке, поэтому лично сопровождали «больного мальчика» до медсестры.

А теперь, значит, каждый день.

«Ну и чего хорошего в вашем выздоровлении?» – мысленно выругался Слава.

*

Правда, дома, когда Славик как следует выспался, мир стал видеться ему в другом свете. Перед ним вдруг открылась совершенно головокружительная перспектива – жизнь.

Не то чтоб Слава до этого постоянно думал о смерти – нет; когда всю жизнь она ждет тебя за поворотом, о ней не думаешь, тем более что Славка точно знал: умрет он быстро и без мучений. Но внезапно Слава понял, что никогда не думал о жизни, то есть о жизни как о долгом процессе, в котором можно строить планы.