Рыцари света, рыцари тьмы - Джек Уайт Страница 3

— Я словно пушинка, — неожиданно бросил через плечо великан, проворно сбегавший по широкой пологой лестнице, и мысли Гуга немедленно вернулись к настоящему. — Ни лат, ни оружия…

Он приподнял обе руки, вытянул их в стороны, так что легкий расшитый плащ взметнулся волной, будто сир Сен-Клер и вправду плыл вниз по ступеням, а Гугу в очередной раз подумалось, что славный рыцарь шутит.

— …ни надобности в них, — продолжал тот. — Хотя верится в это с трудом, даже когда так оно и есть.

Сен-Клер резко остановился и опустил руки. Когда он снова заговорил, в голосе его не было и тени легкомыслия.

— Наверное, я никогда не привыкну ходить безоружным… мне каждый раз от этого не по себе, так будет всегда… даже тут, в доме твоего отца, где мне ничто не угрожает. Вот, мальчик мой, в чем разница между твоей жизнью здесь и нашей в Англии.

Англия! В одном этом слове заключались все тайны и легенды, овевающие и само имя Сен-Клера, и его беспримерную отвагу. Двадцать два года прошло с тех пор, как он впервые вступил на английскую землю вместе с отцом Гуга. Оба они, тогда еще молодые, не закаленные в битвах рыцари, высадились на южном побережье огромного острова в составе войска Вильгельма, герцога Нормандского. В ту пору им было столько же лет, сколько теперь Гугу, и оба весьма отличились в большом сражении, происшедшем спустя две недели, в середине октября при Гастингсе. ^[2]

Но сиру Стефану Сен-Клеру посчастливилось свершить то, что не удалось никому из его собратьев, и впоследствии, на протяжении десятилетий, он должен был подтверждать репутацию отважного героя вновь и вновь — ибо именно он в тот день своим мечом заколол насмерть английского короля Гарольда, сына Годвина. Он не знал ни имени, ни титула убитого им рыцаря, поскольку в пылу сражения просто увидел рядом группу вельможных противников и, не раздумывая, вклинился в нее. Случилось так, что сам Вильгельм стал свидетелем этой отчаянной выходки, и позже, когда уже не осталось сомнений относительно личности погибшего, герцог знал, кого следует благодарить, поскольку этот одиночный удар расчистил ему дорогу к английскому трону. Так Вильгельм Незаконнорожденный стал Вильгельмом Первым, королем Английским.

Военное предание приписывает сиру Стефану нежелание признать свою заслугу в этой победе, и, если бы не настояние герцога, видевшего подвиг рыцаря собственными глазами, Сен-Клер и вовсе бы отказался от вознаграждения.

В тот день на поле брани сошлись два разнородных войска. Герцог Вильгельм командовал бронированной нормандской конницей, снискавшей славу лучшей во всем христианском мире. Всадников прикрывала армия лучников. Войско англичан представляло собой хорошо вымуштрованных пехотинцев, тоже считавшихся по всему миру весьма умелыми ратниками, но в английской армии конными были только сам предводитель и титулованные рыцари, поэтому их было легко заметить издалека, чем и воспользовался Сен-Клер. Оказавшись рядом с группой главнокомандующего, он без промедления ее атаковал.

Завидев неприятеля, английские вельможи предусмотрительно сгрудились, но уже первый налет могучего боевого битюга разметал их лошадок в разные стороны. Скопление неприятельских рыцарей, пытавшихся противостоять атаке Сен-Клера, привлекло внимание эскадрона тяжелых нормандских лучников, пристально наблюдавших за ходом сражения в поисках возможных мишеней. На группу всадников хлынул дождь стрел, и одна из них попала английскому королю в лицо — от удара он выронил меч и пошатнулся в седле. Тут как раз и подоспел Сен-Клер. Врубаясь в толпу англичан, он заметил обезоруженного воина и мимоходом сразил его. Тот грянулся наземь, и потом долго судили, что же все-таки убило короля Гарольда, сына Годвина, — стрела или удар меча. Сошлись на том, что это не так уж важно, а важна сама его гибель — от любого оружия. Она обезглавила неприятельскую армию, и, таким образом, Британия впервые за многие столетия была покорена извне.

С тех пор, в течение двух с лишним десятилетий оккупации враждебно настроенной Англии и существования там нормандских поселений, сир Стефан Сен-Клер оставался одним из наиболее могучих и преданных королю Вильгельму вассалов. За верную службу он был не раз щедро вознагражден, поэтому к настоящему моменту по всей завоеванной нормандцами стране у Сен-Клера насчитывалось уже немало обширных, но весьма удаленных друг от друга земельных владений. Их раздробленность объяснялась осторожностью и осмотрительностью Вильгельма, ставшими притчей во языцех. Впрочем, Сен-Клер не придавал этому особого значения, так как всем было известно, что причиной тому суровые уроки предательства и лицемерия, полученные королем еще в бытность его Вильгельмом Незаконнорожденным. С тех пор монарх не позволял никому из своих приближенных, даже тем, кому он полностью доверял, разбогатеть настолько, чтобы стать угрозой для него самого. Владения каждого из них были отделены одно от другого и всегда граничили с землями наиболее яростных их противников. Сен-Клер находил такое решение более чем разумным. Сам он благодарил судьбу, ведь монаршие милости обеспечили ему процветание, о котором он прежде и не мечтал.

Спустившись по спиральному сходу, рыцари оказались на каменной площадке. В нескольких шагах от них, в полу, темнело отверстие, где сузившаяся лестница продолжалась, уводя еще ниже, в подвалы. Полированные мраморные плиты остались позади, и пол из песчаника приглушал шаги. Спутники прошли между двух неподвижно застывших безмолвных стражей, не удостоив их взглядом. Не отвлеклись они и на осмотр загроможденной столами пиршественной залы: все их внимание было устремлено к цели предстоящего посещения.

Спустившись еще на один пролет и собираясь свернуть влево, Сен-Клер снова обратился к юноше:

— Поверь, мой юный Гуг, ты даже не представляешь, как ты должен быть счастлив, живя здесь, среди благонамеренных людей, не помышляющих всякий час, как бы тебя убить.

Прежде чем двинуться дальше, вниз по следующему пролету, Сен-Клер оглянулся, и на этот раз его зубы и вправду блеснули в усмешке.

— Кое-кто, разумеется, мечтает об этом — я имею в виду, тебя убить, — но это лишь предположение, ведь враги найдутся везде, где бы человек ни жил. Тем не менее во Франции любой преспокойно спит в своей постели, тогда как в Англии тому же франку, независимо от его положения, постоянно что-нибудь угрожает, даже если он в своем доме, потому что для англичан что франки, что нормандцы — все едино. Возможно, это преувеличение, но к тому все идет, поскольку все франкские воины в нынешней Англии состоят на службе у нормандского владыки. Ты, наверное, удивишься, если я скажу, что редко мне приходится выезжать куда-либо без полного боевого снаряжения. Пальцев одной руки хватит, чтоб перечислить все подобные случаи с тех пор, как я навещал вас в прошлый раз.

Они достигли подножия последнего пролета, и Сен-Клер вопросительно изогнул бровь:

— Ну, вот мы и пришли. Готов ли ты?