Земля неведомая - Елена Горелик Страница 3

— Правильно сделал, — кивнула Галка. Она знала, что Билли не станет ее обманывать. Во-первых, шила в мешке не утаишь, а во-вторых, как следует врать он так и не научился. Хоть и был когда-то вором.

— Они натреплются своим, — сказал Билли. — Ты этого хотела?

— Ага, — кивнула Галка. — Попортим кое-кому настроение. Ну показывай трофей.

Билли широко улыбнулся и повел ее с Джеймсом в капитанскую каюту.

— Тут вам обоим подарочек, — хитро улыбаясь, сказал он. — Вскрыл я шкатулочку для писем, а там… О! — И жестом фокусника выудил из красивого, окованного серебром ящичка большой лист с гербовой печатью. — В общем, по части отношения к чужой переписке я неделикатный. Почитал на досуге. Думаю, тебе это тоже будет интересно.

— «Сэру Томасу Линчу, губернатору Ямайки». — Галка прочитала надпись на разорванном конверте, оставшемся в ящичке. — Интересненько… Ой, Джек, ты только посмотри! — Бегло прочитав письмо, она заулыбалась. — Какая прелесть! Похоже, если в Европе никто никому не объявил войны, то день прошел зря.

Эшби полюбопытствовал и мысленно согласился с Галкой. Немудрено.

Сэр Томас!

Учитывая сложившиеся обстоятельства, а также потенциальную угрозу, исходящую со стороны пиратского флота, должен сообщить Вам, что военно-морские силы Великобритании приводятся в боевую готовность. В Вашу обязанность вменяется мобилизация всех сил, имеющихся в Вашем распоряжении, будь то сухопутные войска, регулярный флот или каперы. Ибо по сведениям, поступающим от наших людей в колониях, не исключена возможность использования противной стороной услуг пиратского флота Тортуги. Используйте все имеющиеся у Вас средства для обеспечения безопасности вверенной Вам колонии.

— Подписи нет, но печать и стиль говорят сами за себя: это не мог написать никто, кроме герцога Йоркского, — сказал Джеймс, возвращая письмо. — Если сейчас захватить французскую диппочту, там могут обнаружиться аналогичные письма. Ты права, Эли: назревает война. С кем собирается воевать Англия? Надеюсь, не с Францией.

— Вот тебе не все равно, — хмыкнул Билли. Ну и что, что он когда-то был «домушником», а Эшби — дворянином и офицером? Сейчас они оба были флибустьерами. Более того — друзьями. — Больно ты щепетильный. Англия? Подумаешь — родина! Плевать я хотел на родину, которая выкинула нас как мусор. Лично я, если начнется заварушка, буду бить англичан, как бил донов, без зазрения совести. А ты?

— Если они нападут — буду защищаться.

— А до того станешь сидеть и ждать, пока нападут? Хех!

— Ну в любом случае перемен ждать недолго. — Галка постаралась встрять в их препирательство, пока оно не перешло в жесткий мужской спор. — Кайонская бухта — твердый орешек. Сюда никто не сунется, если жизнь дорога. Но заблокировать нас тут можно. При наличии большой эскадры, например. Кто сомневается, что Линч таковую эскадру при случае соберет, поднимите руки.

— Нам грозит корректировка планов? — Джеймс все понял с полуслова.

— Естественно. Но сперва мы слегка усложним задачку сэру Томасу и его лондонскому шефу, — Галка, до того имевшая весьма задумчивый вид, вдруг улыбнулась. Ни дать, ни взять, пришла в голову какая-нибудь каверза. — Так, на всякий случай. Вдруг они и в самом деле с французами подерутся? Хотите меня попинать? Тогда слушайте…

Стать пиратским «генералом», водить по Карибскому морю банду в две с лишним тысячи человек, грабить испанцев — этого ты хотела, да? Получи и распишись, подруга.

Нет. Джек прав. Я еще не нашла свой курс. А теперь найду ли? Хороший вопросик.

Я — пират. Меня боятся, кое-кто немножечко уважает, но профессия пирата здесь презираема. Даже несмотря на то, что я три полных года всеми силами пытаюсь выправить репутацию «морских волков». Приморила Риверо, разорившего Пор-де-Пэ. С Морганом рассчиталась не за панамское золото, ради которого он собирался нас убить, а за жителей Маракайбо и Порто-Белло. Так Линчу и написала, а он взял и обиделся, милорд хренов. Еще отловила парочку беспредельщиков и приказала перевешать на реях их собственных кораблей. Издевательства над мирными жителями после этого как-то очень быстро сошли на нет. Весь Мэйн в курсе, что я терпеть ненавижу живодеров и насильников и могу за это дело наказать, невзирая ни на какие флаги. Знаете, что в этом самое интересное? Что команды моих кораблей полностью меня в этом поддерживают. А ведь, казалось бы, такие же пираты, дети своего времени.

Как они изменились за эти два года…

Может, это и есть мой верный курс? Не знаю.

4

«Увольнительная у морячка, — с иронией думал Владик. — Ну и времечко нам досталось: никаких нормальных развлечений, кроме девчонок и выпить-закусить… Ладно, перебьюсь».

В кои-то веки его потянуло что-нибудь почитать. Дома, при наличии доступа к любой библиотеке города и Интернету, не тянуло. А здесь… Может, и правда двадцать первый век — век информации? А он плоть от плоти этого века и чувствует приступы «информационного голода»? Вполне возможно. Галке проще, она капитан. Ей по чину положено получать и переваривать столько информации, что хватит с избытком и для детища инфо-мира. Ну а Владику-то что делать? Камбуз надоел до чертиков. Потому он и выкупил недавно долги одного парня, сына местного трактирщика. Мишель проигрался в пух и прах. Вернее, его, никогда до того не игравшего, ловко облапошили кайоннские жулики. С матерыми пиратами они связываться не рисковали — эти чуть что заподозрят, сразу кулаком в морду. Зато таких вот молодых и зеленых тутошние лохотронщики раздевали донага. Владик заплатил за Мишеля его долг, но взамен потребовал, чтобы парень пошел на «Гардарику» коком. На целый год. А что тому оставалось делать? Пошел. Теперь на галеоне снова был один неисправимый пацифист. Ведь сам Владик давно привык к сабле и абордажам.

Иногда у него начинал побаливать шрам на щеке. Видно, этот чертов Харрис, чтоб его хорошенько черти в аду поджаривали, задел какой-то нерв. Но Владик давно перестал обращать на это внимание. Двадцать шесть лет. По меркам семнадцатого века — взрослый мужик. Даже слишком взрослый, полжизни за плечами. Как-то, бреясь, Владик внимательнее взглянул на свое отражение в маленьком зеркальце и сам себя не узнал. В последний раз он детально обозревал свою «личность» еще дома, когда собирался на ту проклятую вечеринку, на которую ему так и не суждено было доехать. И он помнил утонченного щеголя, покорителя блондинок, хоть на подиум в качестве модели. А сейчас на него из зазеркалья смотрел самый настоящий пират. Красивое, но все-таки огрубевшее, обветренное лицо со шрамом. Давно и плохо стриженные, кое-как расчесанные волосы, образовавшие что-то наподобие выгоревшей на солнце львиной гривы. Бронзовый загар. Даже глаза как будто изменились. Оставшись теми же, ярко-голубыми, они уже нисколько не напоминали «летнее небо», как выражалась его последняя «домашняя» пассия, Маринка. Они стали холодными, как лед.

Только одно не изменилось. Несмотря ни на что, Владик так и не смог сделаться жестоким, как это флибустьерское море. То есть в бою убивал. Было. Но стать таким, как все, не получалось. Двадцать первый век сидел в нем слишком прочно.