Седьмая печать - Сергей Зайцев Страница 29
Седьмая печать - Сергей Зайцев читать онлайн бесплатно
Когда я уходила, Митя всё бодрился, посмеивался над тем, что «пострадал в борьбе за справедливость», и над синяком своим на плече посмеивался. Я видела, однако, что душа у него не на месте и что он очень зол. Митя скрипел зубами, и в глазах у него горел огонь...
Я много думаю в последние дни о произошедшем... Быть может, мне не всё известно из истории противостояния идей, возможно, я не в полной мере владею знанием существа вопроса и, наверное, я не знаю всех первостепенных и второстепенных подробностей, так или иначе подсвечивающих проблему, не знаю всех околичностей, имеющих на проблему то или иное влияние, но, исходя из того, что мне известно, чем я в достаточной мере владею и что знаю, я сегодня формирую своё отношение к происходящему вокруг и вот к какому выводу прихожу: мне претит насилие вообще, а насилие, которому я была свидетельницей... думаю, оно столь отвратительно, что не может быть оправдано никакими истинами, никакими добрыми побуждениями и высокими целями; я убеждена: непогрешимые истины, по-настоящему добрые побуждения и высокие цели непременно исключают насилие в любом его проявлении.
Если раньше у меня и были какие-то сомнения относительно правильности взгляда Мити на власть, на современную российскую действительность, на необходимость что-то менять в существующем положении вещей, то теперь эти сомнения быстро развеиваются...
Вдруг сильно похолодало. За окном поёт заунывную песню ветер. Оттого на душе так неуютно, что боязно задувать свечу. Завтра — зима».
ЗИМА
ольшие снежинки медленно падали на свинцовую, тяжело колыхавшуюся воду Фонтанки. Одна возлюбленная пара долго в молчании следила с набережной за их полётом, удивлялась, как моментально они таяли в воде. Удивлялась пара и тому, что снежинки перестали таять в воде, когда их стало очень много; снежинки обращались на её поверхности в некую подвижную серовато-льдистую массу; эта масса, тревожимая волнами, едва слышно шуршала о гранит. Налюбовавшись полётом снежинок, наудивлявшись явлению единения снега и воды, пара вышла на набережную Невы, потом Шпалерной улицей дошла до Таврического дворца и двинулась дальше на восток, не зная времени, не чувствуя усталости. Падающий снег мягко скрадывал очертания зданий, фонарей, карет и пролёток; падающий снег обращал окна в размытые тёмные пятна; город захватывала снежная муть; устало ложились на землю серые тяжёлые тучи, как будто для мира поднебесного настал последний час...
А потом вдруг выглянуло солнце, и Господь явил чудо: юные смолянки высыпали после уроков на улицу и с неизъяснимой славянской грацией, с переливчатым девичьим смехом принялись играть в снежки.
Скоро ударили морозы, и они крепчали с каждым днём. Город совершенно засыпало снегом. Теперь на белом фоне внушительнее — как бы державнее — выглядел коричневатого цвета заиндевелый! массив Зимнего дворца [22]. По Дворцовой набережной прогуливались дамы в дорогих бархатных шубках, чёрных или цветных, отделанных куньим или соболиным мехом. Издалека не замечали кавалеров. Но как незамеченному кавалеру из-под шубки модный наряд не показать! А хоть бы и мороз!.. И с милой небрежностью иные красавицы распахивали шубки — словно бы становилось красавицам в шубках жарко... Здесь же, по Дворцовой набережной толпами бродили иностранцы; все высокие и худые, тревожно-тихие, узколобые — не по-русски, — жадные до впечатлений, скупые на чаевые; поражались обилию и разнообразию ажурных решёток чугунного литья, обилию оттенков гранитов — выборгских, карельских, финских, — коими были облицованы бесчисленные набережные и мосты, из коих были сложены величественные колонный стены дворцов, храмов...
Застыли питерские каналы, стали, скованные льдом, реки. В морозном воздухе день и ночь слышался сладкий дымок сгорающих берёзовых поленьев. Появились катки на Неве; для удовольствия публики на катках вечерами играли оркестры. Особенно людный был каток у Морского кадетского корпуса. В умении кататься на коньках здесь упражнялись военные в бархатных венгерках или элегантных жакетах. А где военные — там, понятно, и барышням место. Смеялись и падали на льду розовощёкие нарядные девушки, привлекали внимание молодых офицеров и кадетов.
Чёрное небо, жёлтые фонари, зелёный лёд. Питер...
Звучали на катках то бравурные марши, то темы народные, то из классики что-нибудь. И толпились у катков толпы зевак: на эту невидаль, на необыкновенное и бесплатное зрелище, едва не действо театральное, глазели, дивились, откусывали от бубликов, горячими чаями и сбитнями обжигались, показывали пальцами и беззастенчиво смеялись, когда кто-то на катке падал. Ради новомодного развлечения петербуржцев были залиты катки в саду «Неметти», и в Юсуповском саду, и ещё во многих местах. Смеялись зеваки: это надо же придумать — ножи к туфлям приладить и скольза́ть по льду! и каких только блох не наберёшься от выдумчивой Европы!
Зима уверенно вступала в свои права...
— Магдалина? Вот неожиданный визит!..
В голосе у Нади прозвучали нотки искреннего удивления и одновременно приязни. Эти нотки лучше всяких слов убедили Магду в том, что здесь её присутствие не будет в тягость. Девушка облегчённо вздохнула, избавившись от сомнений.
Надежда посторонилась:
— Входи. Чего стоять у порога!
Магдалина через плечо Нади оглядела комнату:
— А Митя здесь?
— Нет, Митя, наверное, теперь у себя дома. Тебе нужен Митя?
— Тогда войду, — кивнула Магдалина, оставив вопрос без ответа.
Надя улыбнулась:
— Ко мне в последнее время, кроме Мити и папы, никто не заходит. Я подумала, пришёл кто-то из них.
На гостье было старенькое пальтецо, отороченное по низу и по бортам беличьим мехом, кое-где уже заметно повытертым; голову покрывал пуховый платок. Надя помогла Магдалине раздеться.
Гостья не без удивления огляделась в комнате:
— Всё так просто у тебя здесь — как у монашенки. И дышится легко. Ты, наверное, каждое утро начинаешь с «Sanctus»... — если девушка в первые минуты встречи чуточку и волновалась, то теперь, осмотревшись, успокоилась совершенно; глаза у неё так и засияли какой-то душевной радостью, глаза её лучились этим сиянием: — Какая ты, однако, красивая, Надя. Золотая головушка, серебряные глазки. Не случайно тебя выбрал милый дружок... Я в тот день, — она на миг отвела взгляд, конечно же, потому, что «тот день» был связан у неё с воспоминанием не из приятных, — не всё рассмотрела в тебе, а что рассмотрела, не удержала в памяти. Не раз пыталась вспомнить, какая ты, да не могла. А сейчас вот увидела и всё вспомнила.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии