Бич Божий - Уильям Дитрих Страница 27

Максимин сверился с картами и перечитал сообщения путешественников. Он сказал, что мы добрались до огромного степного бассейна между двумя горными массивами — Альпами на западе и Карпатами на востоке. «Хунугури — их обетованная земля, — поделился он с нами своими размышлениями. — Вы, наверное, думаете, что гунны хотят отвоевать себе иные, плодородные, края, обосноваться там и успокоиться. Боюсь, что и это их не остановит, поскольку в этом случае их станет больше и они опять разобьются на племена. Здесь им не хватает травы, вот они и совершают набеги».

Наша дипломатическая партия целыми днями была предоставлена самой себе, и никто не мешал нам осматривать окрестные селения, не заходя в дома. Однако на пятые сутки после переправы через Дунай капризы погоды дали нам возможность изведать вкус гуннского гостеприимства и лучше узнать этих варваров.

День был сырой и влажный, а небо на западе затянули тяжёлые желтоватые облака. Когда мы разбили лагерь на берегу большого озера, тёмная туча закрыла солнце и проплывавшие рядом с нею облака сделались какими-то зловещими — с широкими и плоскими верхушками, словно у наковален. В их чёрных основаниях сверкнули яркие вспышки молний.

Я впервые увидел, как растерялись гунны. Они не боялись людей, но испугались раскатов грома.

— Чёртова погода, — пробормотал Эдеко.

Онегез, к моему удивлению, торопливо перекрестился. Неужели этот предатель римлянин по-прежнему верит в Христа? Ураган с воем пронёсся над озером, вода покрылась серой рябью, а волны с грохотом ударились о берег, оставив на нём клочья пены.

— Давайте вернёмся в палатки, — предложил Максимин.

Эдеко покачал головой и смерил его беглым взглядом.

— Мы останемся с нашими конями.

— С ними ничего не случится.

— Мне не нравятся ваши норки из холста.

На землю уже упали первые крупные капли дождя, и мы расстались с гуннами.

— Раньше я считал, что у них собачий нюх, но, видимо, это не так, — заметил Рустиций.

И правда, не успели мы забраться внутрь, как плотно натянутая ткань палатки громко зашуршала под порывами шквального ветра. Полил дождь, и палатка задрожала от его сильных струй.

— Слава богу, что у нас есть убежище, — проговорил Максимин, посмотрев на холстину, по которой барабанили капли дождя. Ветер не утихал, и ткань по-прежнему шелестела. Шесты, поддерживающие палатки, накренились.

— Здесь на берегу негде укрыться от ветра, — неизвестно почему пояснил Бигилас.

Послышались мощные раскаты грома, и нас едва не оглушило их эхо. В воздухе запахло металлом.

— Ливень скоро пройдёт, — с надеждой произнёс Рустиций.

Но стоило ему закончить фразу, как с неба обрушилась целая стена дождя, наша палатка зашаталась и упала, а оборвавшиеся верёвки и колья разлетелись в разные стороны. Высокие шесты раскололись пополам. Мы попали в ловушку, как и опасался Эдеко. Складки холстины хлестали нас, точно плети, но нам всё же удалось подкрасться к выходу.

— Сюда, сюда, здесь есть отверстие, — позвал нас Максимин, и мы не без труда выбрались наружу, в кромешную тьму с завывающим ветром.

— А где гунны? — еле выдохнул сенатор сквозь этот ураганный вой.

— Они нас бросили! — воскликнул Бигилас. И верно, ни их самих, ни лошадей нигде не было видно.

— Что же нам теперь делать? — встревожился я.

Волны бились о берег озера, как океанский прибой, разбрызгивая пену.

— В двух милях отсюда есть селение, — припомнил Рустиций.

— Скажите рабам, чтобы они охраняли наши палатки и багаж, — прокричал Максимин. — А мы поищем приют в этом селении.

Мы двинулись вдоль берега, крепко держась друг за друга, и наконец заметили россыпь деревянных хижин. Подойдя поближе, мы начали стучать в двери, обращаясь к хозяевам по-гуннски и прося нам помочь. Вскоре перед нами открылась дверь самого большого дома.

Мы, спотыкаясь, вошли внутрь и, как только глаза привыкли к яркому свету, увидели нашу спасительницу. Это была тонкая высохшая гуннская женщина средних лет с печальными, но яркими глазами.

— А, римляне, — сказала она по-гуннски. — Я приметила вас, когда мимо прошёл ваш караван, и подумала: наверное, мы ещё встретимся. А потом поднялся этот ураган. Эдеко обходит меня стороной, но теперь он непременно явится.

— Мы потеряли его из виду, — сообщил Бигилас.

— Или они потеряли вас из виду. Они станут вас искать и спросят меня.

— Неужели эта женщина живёт одна? — шепнул мне на ухо Максимин.

— Он хочет узнать, где ваш муж, — не слишком точно перевёл я его вопрос.

— Мой муж умер. И сейчас я, Аника, являюсь главой селения. Проходите и устраивайтесь у огня, а я зажгу побольше ламп. Садитесь, вот вам мясо, кумыс и камон.

* * *

Я промок, проголодался, и во рту у меня пересохло от жажды, так что я залпом осушил чашу с камоном. Хозяйка пояснила, что эту тёмную и пенистую жидкость варили из ячменя. Конечно, в сравнении со сладким вином камон был кисловат, но питателен и хорошо согревал. Немного погодя хижина предстала передо мной, словно окутанная нежной дымкой, и я решил, что деревянная резьба придаёт обширной комнате особый уют. Прежде жилища варваров казались мне примитивными и безвкусными, но обстановка в доме Аники заставила меня в этом усомниться. В очаге потрескивали поленья, ветер за окнами понемногу утихал, и его порывы сменились шипением соломы на крыше. Пол был покрыт тростником, на стенах висели домотканые покрывала, а нас усадили на грубые деревянные лавки. Как-никак, после стольких дней путешествия и ночёвок в лагере мы смогли укрыться от непогоды в надёжном убежище! Аника приказала рабам принести угощения, и вскоре у стола замелькали мужчины и женщины с блюдами тушёного мяса, хлеба, рыбы и ягод. Я, как и прежде, различал происходящее словно сквозь плывущую дымку. Тьма за окнами рассеялась, и ветер улёгся.

В дверь постучали. На пороге стояли промокшие насквозь Эдеко, Онегез и Скилла. Они направились к нам, стряхивая на ходу крупные капли, но явно были довольны, что их лошади остались целы, а дьяволы и ведьмы исчезли вместе с громом и молниями.

— Ты не хочешь поздороваться со мной, Эдеко? — с вызовом обратилась к нему Аника.

— Ты ведь знаешь, Аника, что животным нужны пастбища.

Было очевидно, что его и хозяйку дома связывали какие-то сложные отношения, но мы не знали, в чём было дело. Эдеко повернулся к нам.

— Я уже говорил, что ваши палатки никуда не годятся. Лучше научитесь ставить юрты.

— Что-то я не видела, как ты сам их ставишь, — упрекнула его Аника.

Он пропустил её слова мимо ушей.

— Если лошади вырвались и разбежались в панике, мы можем пройти много миль, но всё равно их поймаем, — без какой-либо необходимости пояснил он. По всей видимости, его смутил тот факт, что мы разошлись в разные стороны во время ливня. Эдеко сел, не глядя на нас.