Тропой Предков - Гэри Дженнингс Страница 27

Вернувшись в тот памятный вечер в приют, я, не зажигая свечи, прокрался через главное помещение в отгороженный уголок и улёгся там на постель отца Антонио. Сон не шёл, и, проворочавшись там более часа, я вдруг услышал, что в дом вошли люди. Вообще-то в этом ещё ничего подозрительного не было, меня насторожило, что они старались не шуметь и почти не переговаривались — у наших постояльцев такой привычки не было. Тех двоих, что вошли первыми, выдал шорох соломы под ногами, а потом, когда появился третий, тихо звякнули шпоры. Ага, выходит, к нам наведались гости в сапогах.

Простые люди щеголяли по большей части в верёвочных сандалиях, однако сапоги и даже шпоры ещё не указывали на визит gachupin. Сапоги со шпорами носили и метисы, и индейцы, и африканцы, кто побогаче, хотя простой люд предпочитал шпоры с железными колёсиками. В данном же случае явно звякнуло серебро, стало быть, незваные гости были кабальеро.

Старуха послала за мной gachupin с двумя подручными!

Тайник отца Антонио был почти доверху набит одеялами, но мне потребовалось лишь несколько мгновений, чтобы освободить там достаточно пространства, нырнуть вниз и захлопнуть над собой крышку. Закрывалась она не слишком плотно, однако вероятность того, что тайник обнаружат люди, не знающие, что искать, была невелика.

Сквозь щель я увидел, как кто-то вошёл к нам в закуток с зажжённым факелом. Испанец, лет сорока. Судя по его одежде, кабальеро, из тех, кто не расстаётся со шпагой.

— Здесь никого нет, — прозвучал властный, холодный голос человека, привыкшего отдавать приказы.

— В главной комнате тоже пусто — ни попа, ни щенка, дон Рамон.

Второй голос мог принадлежать метису, индейцу или vaquеrо из числа хозяйских подручных: конному погонщику стад или надсмотрщику с плантаций.

— Должно быть, они на гуляниях вместе со всеми, — проворчал испанец. — Ладно, здесь мне торчать не с руки, меня могут хватиться на приёме. Вернёмся сюда утром.

Вот, значит, как: нас удостоил посещением один из благородных кабальеро, которого позвали на приём к самому алькальду. И за что же, интересно, такая честь?

Когда шаги незваных гостей стихли в отдалении, я ещё долго сидел в тайнике и не скоро решился, выбравшись из подпола, потихоньку подойти к занавеске из одеяла и робко выглянуть в затемнённое главное помещение. Там вроде бы никого не было, но, опасаясь, что кто-то всё же остался, чтобы следить за мной, я решил не выходить наружу через дверь. Вместо этого я распахнул плетёные ставни, прикрывавшие окошко позади койки клирика, и выбрался в переулок. Судя по положению луны, я вернулся домой с праздника уже более трёх часов назад и добрых два из них просидел в подполе, укрывшись в тайнике.

Крадучись, я отошёл от богадельни на пару кварталов, после чего выбрал себе местечко, откуда мог тайком наблюдать за улицей, что вела к её входу. Мне казалось, что вряд ли отец Антонио будет возвращаться домой другим путём.

По прошествии некоторого времени со стороны площади потоком хлынули люди, по большей части основательно выпившие. Ближе к рассвету появилась шумная компания — с ней, пошатываясь, брёл и мой благодетель. Выскочив из своего укрытия, я отвёл его в сторонку.

— Кристо, Кристо, что случилось? Ты что, увидел привидение? У тебя вид как у Монтесумы, узнавшего, что Пернатый Змей Кецалькоатль затребовал его трон.

— Падре, у нас, похоже, беда, — заявил я и сбивчиво поведал ему о зловещей старухе в чёрном и человеке по имени дон Рамон, шарившем в нашем приюте.

Отец Антонио перекрестился.

— Мы пропали.

Я испугался ещё больше.

— Но что всё-таки случилось? Кто эти люди, зачем мы им нужны? С чего бы какому-то незнакомому человеку желать мне зла?

— Рамон — это не человек, это сущий дьявол.

Клирик схватил меня за плечи, и голос его задрожал:

— Кристо, ты должен немедленно бежать из города!