Пиппа бросает вызов - Джой Адамсон Страница 27

Сразу же после отъезда Джорджа появился Бен — он привез козу и еще одну новость: жена Локаля, которая обычно пасла коз, серьезно заболела, и ее нужно доставить в больницу. Кроме Бена, отвезти ее туда было некому, так что я позволила ему и Локалю немедленно отправиться с ней в больницу миссии, чтобы успеть обратно до темноты — больница была высоко в холмах Джомбени. Как ни печально, но это значило, что сегодня Пиппа с детьми останется голодной — слишком уж рискованно нам со Стенли бродить по зарослям без винтовки, а разрешение на пользование оружием было только у Бена и Локаля. Но по дороге к лагерю мы видели несколько стад газелей Гранта и водяных козлов, и можно было надеяться, что гепарды найдут себе добычу, если очень проголодаются.

Ранним утром на следующий день мы вернулись туда, где оставили гепардов, но не нашли никаких следов; грифов, которые могли бы привести нас к их добыче, тоже нигде не было. Еще два дня мы продолжали безуспешные поиски, но наше семейство как в воду кануло.

Пятнадцатого сентября Бен поехал ремонтировать лендровер в Меру, и я снова осталась одна в лагере. Я окончательно вымоталась после долгой ходьбы по жаре в поисках гепардов и налила себе немного вермута, чтобы отметить этот день — день выхода в свет книги о Пиппе. Но где же мой Пятнистый сфинкс? Как будто бы не было особых причин расстраиваться — не так уже редко наше семейство пропадало на несколько дней, — но на этот раз меня не оставляло предчувствие беды.

Как только Бен вернулся, мы разбились на две пары, чтобы обыскать как можно большую территорию; Бен с винтовкой сопровождал Стенли, а вооруженный Локаль пошел на поиски со мной. С рассвета до темноты мы обшаривали все места, где могли оказаться гепарды, и не находили даже их следов — только один раз Бен увидел очень темного гепарда на дороге между лагерем и Пятой милей. По описанию он был похож на супруга Пиппы. Он не появлялся в этих краях с тех пор, как стал отцом теперешних детей Пиппы, и я подумала, что, может быть, они с Пиппой снова вместе.

Джордж обещал помочь нам выследить гепардов, и на следующий день к ленчу мы поехали в его лагерь. По дороге мы заметили несколько павианов — забравшись на верхушку сухого дерева, они что-то разглядывали внизу, на земле. Мне это показалось подозрительным: с чего бы им сидеть в самую жару на дереве без единого листочка? Я подвела машину поближе и увидела под деревом львицу с мертвым павианом в когтях. Должно быть, она только что убила его и даже не успела начать есть. Чтобы избавить попавших в безвыходное положение павианов от мрачного зрелища — вряд ли им приятно видеть, как у них на глазах пожирают их товарища, — я направила машину прямо на львицу. Львица тут же схватила добычу и, пропустив ее между передними лапами, поволокла к реке. Павианы моментально скатились с дерева и помчались прочь, а там к ним присоединились остальные, взиравшие на происходящее издали.

На следующий день к вечеру мы наткнулись на след одинокого гепарда на дороге в Кенмер, в полумиле от моего лагеря; возможно, что это был след Пиппы. Он повернул к реке, и тут мы снова потеряли его в дремучих прибрежных зарослях. С рассветом на другой день Бен и Локаль пошли по этому следу; я на всякий случай осталась в лагере — а вдруг придет Пиппа? Вскоре Бен прибежал обратно, едва переводя дыхание. Он нашел Пиппу всего в трехстах ярдах от лагеря — она лежала под деревом со сломанной лапой. Я поспешила за ним и увидела, что Пиппа ковыляет в сторону на трех ногах, а левая передняя лапа от самого плеча болтается, как тряпичная. Она падала на землю через каждые несколько ярдов, с трудом поднималась и снова тащилась дальше, а потом снова падала. Так она доползла до дерева, под которым был зарыт ее погибший детеныш. Там она и свалилась, совершенно обессиленная. Я сразу же дала ей молока — единственное, что было у нас в лагере, — и она выпила все, не отрываясь. Она ужасно отощала, и было сразу видно, что ей очень худо. Я послала Бена за козой, попросила его по дороге заехать в Скалу Леопарда и попытаться вызвать по радио ветеринара. Харторны были в отъезде, в Южной Африке, но оставалось еще два ветеринара, которых мне рекомендовал Тони, и я надеялась, что кто-нибудь из них согласится приехать, несмотря на то что все это случилось в воскресенье.

Потом я попробовала заманить Пиппу в вольер Уайти, показав ей корзинку с мясом. Она доверчиво заковыляла следом. Прибегать к такому трюку мне было невыносимо тяжело, но было совершенно необходимо как можно скорее поместить ее в безопасное место. Мне хотелось утешить Пиппу, и я начала ее гладить, но на каждое мое прикосновение она отвечала рычанием — я видела, что ее мучает сильная боль. Она пропадала целых девять дней, и, наверное, по крайней мере неделю у нее крошки во рту не было, иначе она не дошла бы до такого истощения. Если бы несчастье случилось с ней неподалеку от лагеря, мы обязательно встретили бы следы молодых; мне страшно было подумать, что Пиппа попала в беду далеко отсюда и — бедняга — какие ужасные мучения она перенесла, пока добралась до лагеря, чтобы мы ей помогли.

Тут подоспел Бен с козой, и мы дали Пиппе грудинку. Она проглотила мясо с такой жадностью, что тут же снова все отрыгнула. Силы ее были исчерпаны; она была так разбита и измучена, что сразу же заснула.

Добиться связи по радио Бену не удалось; поэтому мы решили, что он немедленно поедет в Найроби и привезет ветеринара. Мне не хотелось посылать его на своей единственной машине — она могла срочно понадобиться; я надеялась, что Джордж одолжит нам один лендровер, у него их было три. Мы договорились, что за то время, пока я съезжу к Джорджу за машиной, Бен и Локаль отправятся искать молодых и пройдут по следу Пиппы. Следов молодых они, к несчастью, не нашли, а след Пиппы шел с той равнины, где она некогда произвела на свет Уайти, Мбили и Тату — это было милях в трех от лагеря, — а потом он вел еще дальше, к кольцевой дороге вдоль Муреры.

Около пяти Бен выехал в Найроби, и я рассчитала, что он будет там к полуночи, если ничто не помешает. Весь конец дня я провела возле Пиппы, все время давая ей маленькие кусочки мяса, но она очень ослабела и почти непрерывно спала. Вечером приехал директор, и мы стали думать, как лучше поступить. Еще какое-то время Пиппа будет нуждаться в помощи. Я знала, что Тони Харторн принципиально против того, чтобы дикое животное лишали привычной обстановки, разве что в самом крайнем случае; уже не один раз мы убеждались, что необходимость приспосабливаться к незнакомой обстановке настолько подрывает силы животного, что никакая врачебная помощь не сможет это компенсировать.

Но директор и слышать не хотел о том, чтобы больное животное оставалось в заповеднике — безразлично, на какой срок. Ну, что же мне было делать?

Я не спала всю ночь, прислушиваясь к малейшему шороху в вольере, где лежала Пиппа. Вдруг кто-то фыркнул. Я выбежала из хижины с фонарем и увидела, что на противоположном берегу речки пасется буйвол; яркий свет ударил ему в глаза, и он с громким топотом убежал в темноту.

Вскоре я услышала тихий стон Пиппы — она издавала эти звуки, когда беспокоилась за детенышей. Мне хотелось увидеть их хоть краешком глаза, и я снова выскочила и стала обшаривать все вокруг лучом фонаря, но никого не было. Как только рассвело, я послала Локаля разыскивать следы гепардов. Он обнаружил, что они ночевали совсем недалеко от того места, где пасся буйвол. Их следы вели к Охотничьей акации и дальше на равнину, а потом потерялись. Очевидно, Пиппа позвала молодых, когда их напугал буйвол, которого я спугнула ярким лучом фонаря.